Игнатий брянчанинов молитва иисусова беседа старца с учеником

Игнатий брянчанинов молитва иисусова беседа старца с учеником

№13. Святитель Игнатий Брянчанинов. О молитве Иисусовой

Обновлено 22.01.2010 13:31 Автор: Admin 01.04.2008 15:20

О молитве Иисусовой. Беседа старца с учеником

Ученик. Некоторые утверждают, что от упражнения Иисусовою молитвою всегда, или почти всегда последует прелесть, и очень запрещают заниматься этой молитвою.

Старец. В усвоении себе такой мысли и в таком запрещении заключается страшное богохульство, заключается достойная сожаления прелесть. Господь наш, Иисус Христос, есть единственный источник нашего спасения, единственное средство нашего спасения; человеческое имя Его заимствовало от Божества Его неограниченную, всесвятую силу спасать нас, как же эта сила, действующая во спасение, эта единственная сила, дарующая спасение, может извратиться и действовать в погибель? Это – чуждо смысла! это – нелепость горестная, богохульная, душепагубная! Усвоившие себе такой образ мыслей точно находятся в бесовской прелести, обмануты лжеименным разумом, изшедшим из сатаны. Сатана восстал коварно против всесвятого и великолепного имени Господа нашего Иисуса Христа, употребляет в свое орудие слепоту и неведение человеческие, оклеветал имя, еже паче всякого имени. О имени Иисусове всяко колено поклонится небесных и земных и преисподних [Филипп.II,9,10]. Запрещающим молиться молитвою Иисусовою можно отвечать словами апостолов Петра и Иоанна на подобное запрещение, сделанное Иудейским Синедрионом: праведно ли есть пред Богом, вас послушати паче, неже Бога судите. Господь Иисус заповедал молиться всесвятым именем Своим, Он дал нам бесценный дар, какое значение может учение человеческое, противоречащее учению Бога, воспрещение человеческое, усиливающееся устранить и разрушить повеление Божие, отъять дар бесценный? Опасно, очень опасно проповедовать учение, противное тому учению, которое проповедано Евангелием. Такое начинание есть произвольное отлучение себя от благодати Божией, по свидетельству Апостола [Галат. I,8].

Ученик. Но старцы, которых мнение приведено мною, пользуются особенною известностью, признаются многими за опытнейших наставников в духовной жизни.

Старец. Апостол заповедал, правильнее, – заповедал устами Апостола Святой Дух, – отвергать всякое учение, несогласное с учением, которое благовествовали Апостолы, отвергать и тогда, когда бы Ангел с небесе благовестил это несогласное учение [Галат. I, 8,9]. Так выразилось Священное Писание не потому, чтоб кто-либо из святых Ангелов покусился противоречить учению Христову, но потому, что учение Христово, учение Божие, проповеданное Апостолами, вполне достоверно, вполне свято, не подлежит никаким изменениям, как бы ни представлялись эти изменения основательными недостаточному, превратному знанию и плотскому мудрованию. Учение Христово, будучи превыше суда и человеков и Ангелов, принимается одною смиренною верою, и само служит тем камнем, которым испытуются все прочие учения.

Молдавский старец, схимонах Василий, живший в конце прошедшего столетия, изложил учение о молитве Иисусовой с особенною удовлетворительностью в замечаниях к сочинениям преподобных Григория Синаита, Исихия Иерусалимского и Филофея Синайского. Схимонах назвал замечания свои предисловиями или предпутиями. Название очень верное! Чтение замечаний подготовляет к чтению упомянутых Отцов, которых сочинения относятся наиболее к монахам уже значительно преуспевшим. Замечания изданы Оптиной пустынью вместе с писаниями Паисия Нямецкого, которого Василий был наставником, сподвижником и другом. В предисловии на книгу преподобного Григория Синаита старец Василий говорит: «Некоторые, не знакомые опытно с умным деланием и мнящие о себе, что имеют дар рассуждения, оправдывают себя, или, лучше сказать, отклоняют от обучения сему священному деланию тремя предлогами или изветами: во-первых, отсылая это деланиие к святым и бесстрастным мужам, думая, что оно принадлежит им, а не и страстным; во-вторых, представляя совершенное оскудение наставников и учителей такому жительству и пути; в-третьих – последующую этому деланию прелесть.

Из этих предлогов, или изветов, первый – непотребен и несправедлив, потому что степень преуспеяния новоначальных монахов состоит в умалении страстей трезвением ума и блюдением сердца, то есть, умною молитвою, подобающею деятельным. Второй – безрассуден и неоснователен, потому что за недостатком наставника и учителя Писание – нам учитель. Третий заключает в себе самообольщение: приводящие его, читая писания о прелести, этим же писанием запинают себя, криво объясняя его. Вместо того, чтоб из писания познавать прелесть и предостережение от нее, они превращают [«изменяют, извращают смысл»] это писание и представляют его в основание к уклонению от умного делания. Если же ты страшишься этого делания и обучения ему от одного благоговения и простоты сердца, то и я, на этом основании, страшусь, а не на основании пустых басен, по которым волка бояться, так в лес не ходить. И Бога должно бояться, но не убегать и не удаляться от Него по причине этого страха». Далее схимонах объясняет различие между молитвою, совершаемою умом при сочувствии сердца и приличествующей всем благочестивым инокам и христианам, от молитвы благодатной, совершаемой умом в сердце или из сердца, и составляющей достояние иноков преуспевших. Получившим и усвоившим себе несчастное предубеждение против молитвы Иисусовой, нисколько незнакомым с нею из правильного и долговременного упражнения ею, было бы гораздо благоразумнее, гораздо безопаснее воздерживаться от суждения о ней, сознавать свое решительное неведение этого священнейшего подвига, нежели принимать на себя обязанность проповеди против упражнения молитвою Иисусовою, провозглашать, что эта всесвятая молитва служит причиною бесовской прелести и душепогибели. В предостережение им нахожу необходимым сказать, что хуление молитвы именем Иисуса, приписание зловредного действия этому имени равновесны той хуле, которую произносили фарисеи на чудеса, совершаемые Господом [Матф. XII, 31, 34, 36]. Неведение может быть извинено на суде Божием гораздо удобнее, нежели упорное предубеждение и основанные на нем возгласы и действия. Будем помнить, что на суде Божием мы должны дать отчет за каждое праздное слово [Матф. XII, 31, 34, 36]; тем страшнее отчет за слово и слова хульные на основной догмат Христианской веры. Учение о Божеской силе имени Иисусова имеет полное достоинство основного догмата, и принадлежит к всесвятому числу и составу этих догматов. Невежественное богохульное умствование против молитвы Иисусовой имеет весь характер умствования еретического.

Игнатий Брянчанинов Беседа старца с учеником

О молитве Иисусовой

Беседа старца с учеником (старцем называется в монастырях инок, руководствующий и наставляющий других иноков).

Ученик. Можно ли всем братиям в монастыре заниматься молитвою Иисусовою?

Старец. Не только можно, но и должно. При пострижении в монашество, когда новопостриженному вручаются четки, называемые при этом мечем духовным, завещается ему непрестанное, деннонощное моление молитвою Иисусовою (Предисловие схимонаха Василия Поляномерульскаго на главы блаженнаго Филофея Синайскаго. Житие и писания Молдавскаго старца, Паисия Величковскаго, изд. Оптиной пустыни. Москва 1847 г). Следовательно упражнение в молитве Иисусовой есть обет монаха. Исполнение обета есть обязанность, от которой нет возможности отречься.

Мне сказывали старые монахи, что еще в начале нынешняго столетия в Саровской пустыне – вероятно и в других благоустроенных Российских монастырях – всякому поступавшему в монастырь, немедленно преподавалась молитва Иисусова. Блаженный старец Серафим, подвизавшийся в этой пустыне, и достигший великаго преуспеяния в молитве, постоянно советовал всем инокам проводить внимательную жизнь, и заниматься Иисусовою молитвою (Наставление 32. Изд. 1844 года, Москва. Старец Серафим родился в 1759 году, вступил в братство Саровской пустыни в 1778 году, скончался в 1833, 2 января). Посетил его некоторый юноша, окончивший курс учения в духовной семинарии, и открыл старцу о намерении своем вступить в монашество. Старец преподал юноше душеспасительнейшия наставления. В числе их было завещание обучаться молитве Иисусовой. Говоря о ней, старец присовокупил: “Одна внешняя молитва недостаточна. Бог внимает уму, а потому те монахи, которые не соединяют внешней молитвы с внутреннею, не суть монахи” (Сведение это получено от самаго советовавшагося лица, ныне архимандрита Никона, настоятеля первокласнаго Георгиевскаго Балаклавскаго монастыря, 1866 год). Определение очень верное! Монах – значит уединенный: кто не уединился в самом себе, тот еще не уединен, тот еще не монах, хотя бы и жил в уединеннейшем монастыре. Ум подвижника, не уединившагося и не заключившагося в себе, находится по необходимости среди молвы и мятежа, производимых безчисленными помыслами, имеющими к нему всегда свободный доступ, и сам болезненно, без всякой нужды и пользы, зловредно для себя скитается по вселенной. Уединение человека в самом себе не может совершиться иначе, как при посредстве внимательной молитвы, преимущественно же при посредстве внимательной молитвы Иисусовой.

Ученик. Суждение старца Серафима представляется мне слишком строгим.

Старец. Оно представляется таким только при поверхностном взгляде на него; оно представляется таким недостаточному пониманию великих духовных сокровищ, сокровенных в христианстве. Блаженный Серафим произнес не свое собственное мнение: он произнес мнение, принадлежащее вообще святым Отцам, принадлежащее православной Церкви. Говорит святый Исихий Иерусалимский: “Отрекшийся от всего житейскаго, от жены, имения и тому подобнаго, соделал монахом лишь внешняго человека, а и не внутренняго, который – ум. Тот – истинный монах, кто отрекся от пристрастных помыслов: удобно может он соделать монахом и внешняго человека, когда захочет. Не мал подвиг соделать монахом внутренняго человека. Имеется ли в современном поколении монах, совершенно избавившийся от пристрастных помыслов, сподобившийся чистой, невещественной, непрестанной молитвы, что служит признаком внутренняго монаха?” (Слово о трезвении, гл. 80 и 81, Добр. ч.2). Преподобный Агафон, инок Египетскаго скита, будучи спрошен, что важнее, телесный ли подвиг или подвиг внутренний, отвечал: “Человек подобен древу; телесный подвиг подобен листу древа, а внутренний – плоду. Но как в Писании сказано, что всяко древо, не творящее плода добра, посекается и в огнь вметается (Лук.3,9): то из этого явствует, что все тщание наше должно быть о плоде, то есть о хранении ума. Нужно и то, чтоб древо было покрыто и украшено листьями, чем изображается телесный подвиг” (Патерик Скитский). “О чудо! – восклицает блаженный Никифор Афонский, приведши слова преподобнаго Агафона в своем сочинении о духовном подвиге, – какое изречение произнес этот святый против всех, не хранящих ума, а уповающих на одно телесное делание! Всяко древо не творящее плода добра, то есть, блюдение ума, а имеющее один только лист, то есть, телесный подвиг, посекается, и в огнь вметается. Страшно, Отец, твое изречение!” (Никифора Монашествующаго Слово о трезвении. Доброт., ч.2).

Хранение ума, блюдение ума, трезвение, внимание, умное делание, умная молитва, это – различныя наименования одного и того же душевнаго подвига, в различных видоизменениях его. Душевный подвиг переходит, в свое время, в духовный. Духовный подвиг есть тот же душевный, но уже осененный Божественною благодатию. Этот душевный или духовный подвиг Отцы определяют так. “Внимание есть сердечное, непрестанное безмолвие, всегда и непрерывно призывающее Христа Иисуса, Сына Божия и Бога, дышащее Им, с Ним мужественно ополчающееся против врагов, исповедающееся Ему, Единому имеющему власть прощать грехи” (Святый Исихий Иерусалимский, Слово о трезвении, гл.5, Добротолюбие ч.2). Проще сказать – внутренним деланием, умным, душевным деланием, умною молитвою, трезвением, хранением и блюдением ума, вниманием называется одно и то-же: благоговейное упражнение в молитве Иисусовой. Блаженный Никифор Афонский уподобил эти наименования отрезанной части хлеба, которая, сообразно виду ея, может быть названа и куском, и ломтем, и укрухом (Слово о Трезвении, Добр.ч.2). Божественное Писание Ветхаго Завета законополагает: всяцем хранением блюди твое сердце; от сих бо исходища живота (Прит. 4,23). Внемли себе, да не будет слово тайно в сердце твоем беззакония (Втор. 15,9 – по объяснению святаго Исихия, Слово о трезвении, гл.2). Бодрствование над сердцем и очищение его повелевается особенно Новым Заветом. К этому направлены все заповедания Господа. Очисти прежде, – говорит Господь, – внутреннее сткляницы и блюда, да будет и внешнее их чисто (Матф. 23,26). Сосудами из хрупкаго стекла и малоценной глины Господь назвал здесь человеков. Исходящее от человека, то сквернит человека: извнутрь бо от сердца челоческа помышления злая исходят, прелюбодеяния, любодеяния, убийства, татьбы, лихоимства, обиды, лукавствия, лесть, студодеяния, око лукаво, хула, гордыня, безумство. Вся сия злая извнутрь исходят, и сквернят человека (Марк. 7,20-23).

Святый Варсонофий Великий говорит: “если внутреннее делание с Богом, то есть, осененное Божественною благодатию, не поможет человеку: то тщетно подвизается он наружным, то есть, телесным подвигом” (ответ 210). Святый Исаак Сирский: “не имеющий душевнаго делания, лишен духовных дарований” (Слово 56). В другом слове этот великий наставник христианскаго подвижичества уподобляет телесные подвиги, без подвига об очищении ума, ложеснам безплодным и сосцам изсохшим: “они, – сказал Святый, – не могут приближиться к разуму Божию” (слово 58).

Святый Исихий Иерусалимский (Слово о Трезвении): Неимеющий молитвы, чистой от помыслов, не имеет оружия для брани: говорю о молитве, приснодействующей во внутренности души, о молитве, в которой призыванием Христа поражается и опаляется супостат ратующий тайно (гл.21); Невозможно очистить сердце, и отогнать от него враждебных духов без частаго призывания Иисуса Христа (гл.28); Как невозможно проводить земную жизнь без пищи и пития: так невозможно без хранения ума и чистоты сердца, в чем заключается трезвение и что называется трезвением, достигнуть душе во что либо духовное, или освободиться от мысленнаго греха, хотя бы кто со страхом вечных мук и понуждал себя не согрешать (гл.109). Если точно хочешь постыдить стужающие тебе помыслы, безмолвствовать в душевном мире, свободнотрезвиться (бодрствовать) сердцем: то Иисусова молитва да соединится с дыханием твоим, – и увидишь это совершающимся по прошествии немногих дней (гл.182); Невозможно плавание корабля без воды: и блюдение ума не возможет состояться без трезвения, соединеннаго со смирением и с непрерывающеюся молитвою Иисусовою (гл.168). Если имеешь желание о Господе не только представляться монахом и благим, и кротким, и постоянно соединенным с Богом, если имеешь желание быть истинно таким монахом: всеусильно проходи добродетель внимания, которая состоит в хранении и блюдении ума, в совершении сердечнаго безмолвия, в блаженном состоянии души, чуждом мечтательности, что обретается не во многих (гл.115). Истинно и существенно монах тот, кто исправляет трезвение: и тот истинно исправляет трезвение, кто в сердце – монах (уединенный) (гл.159).

Такому учению святых Отцов служит основанием, как зданию краеугольный камень, учение Самаго Господа. Истиннии поклонницы, – возвестил Господь, – поклоняются Отцу Духом и Истиною: ибо Отец таковых ищет поклоняющихся Ему. Дух есть Бог: и иже кланяется Ему, Духом и Истиною достоит кланятися (Иоан. 4;1,23,24).

Помню: современные молодости моей некоторые благочестивые миряне, даже из дворян, проводившие очень простую жизнь, занимались Иисусовою молитвою. Этот драгоценный обычай, ныне, при общем ослаблении христианства и монашества, почти утратился. Моление именем Господа Иисуса Христа требует трезвенной, строго нравственной жизни, жизни странника, требует оставления пристрастий, а нам сделались нужными разсеянность, обширное знакомство, удовлетворение нашим многочисленным прихотям, благодетели и благодетельницы. Иисус уклонися, народу сущу на месте (Иоан.5,13).

Ученик. Последствием сказаннаго не будет ли заключение, что без упражнения молитвою Иисусовою не получается спасение?

Старец. Отцы не говорят этого. Напротив того преподобный Нил Сорский, ссылаясь на священномученика Петра Дамаскина утверждает, что многие, не достигши безстрастия, сподобились получить отпущение грехов и спасение (Устав скитский, слово 1). Святый Исихий, сказав, что без трезвения нет возможности избежать греха в мыслях, назвал блаженными и тех, которые воздерживаются от греха на деле. Он наименовал их насилующими царство небесное (гл.110). Достижение же безстрастия, освящения, или, что то же, христианскаго совершенства, без стяжания умной молитвы, невозможно: в этом согласны все Отцы. Цель монашескаго жительства состоит не только в достижении спасения, но, по преимуществу, в достижении христианскаго совершенства. Цель эта предначертана Господом: аще хощеши совершен быти, – сказал Господь, – иди, продаждь имение твое, и даждь нищим, и гряди вслед Мене, взем крест (Матф. 19,21; Марк. 10,21). Отцы сравнивая подвиг молитвы именем Господа Иисуса Христа с прочими иноческими подвигами, говорят следующее: “Хотя и имеются другие пути и роды жительства, или, если хочешь так назвать, благие делания, руководствующия ко спасению и доставляющия его тем, которые занимаются ими; хотя имеются подвиги и упражнения, вводящие в состояние раба и наемника (как и Спасителем сказано: у Отца Моего обители многи суть) (Иоан. 14,2): но путь умной молитвы есть путь царский, избранный. Он настолько возвышеннее и изящнее всех других подвигов, насколько душа превосходнее тела: он возводит из земли и пепла в усыновление Богу” (Преп. Каллист и Игнатий Ксанфопулы, гл. 98, Добр. ч.2).

Ученик. Направление современнаго монашества, при котором упражнение молитвою Иисусовою встречается очень редко, может ли послужить для меня извинением и оправданием, если я не буду заниматься ею?

Старец. Долг остается долгом, и обязанность обязанностию, хотя бы число неисполняющих еще более умножилось. Обет произносится всеми. Ни множество нарушителей обета, ни обычай нарушения, не дают законности нарушению. Мало то стадо, которому Отец Небесный благоволил царство (Лук. 12,32). Всегда тесный путь имеет мало путешественников, а широкий много (Матф. 7,13-14). В последния времена тесный путь оставится почти всеми, почти все пойдут по широкому. Из этого не следует, что широкий потеряет свойство вводить в пагубу, что тесный сделается излишним, ненужным для спасения. Желающий спастись непременно должен держаться теснаго пути, положительно завещаннаго Спасителем.

Ученик. Почему называешь ты тесным путем упражнение молитвою Иисусовою?

Старец. Как же не тесный путь? Тесный путь, в точном смысле слова! Желающий заняться успешно молитвою Иисусовою должен оградить себя, и извне, и внутри поведением самым благоразумным, самым осторожным: падшее естество наше готово ежечасно изменить нам, предать нас; падшие духи с особенным неистовством и коварством наветуют упражнение молитвою Иисусовою. Нередко из ничтожной, повидимому, неосторожности, из небрежности и самонадеянности непримеченных, возникает важное последствие, имеющее влияние на жизнь, на вечную участь подвижника, – и аще не Господь помогл бы ми, вмале вселилася бы во ад душа моя. Подвижеся нога моя: милость Твоя, Господи, помогаше ми (Пс. 93,17-18).

Основанием для упражнения молитвою Иисусовою служит поведение благоразумное и осторожное. Вопервых должно устранить от себя изнеженность и наслаждения плотския, во всех видах. Должно довольствоваться пищею и сном постоянно умеренными, соразмерными с силами и здоровьем, чтоб пища и сон доставляли телу должное подкрепление, не производя непристойных движений, которыя являются от излишества, не производя изнеможения, которое является от недостатка. Одежда, жилище и все вообще вещественныя принадлежности должны быть скромныя, в подражание Христу, в подражание Апостолам Его, в последование духу их, в общение с духом их. Святые Апостолы и истинные ученики их не приносили никаких жертв тщеславию и суетности, по обычаям мира, не входили ни в чем в общение с духом мира. Правильное, благодатное действие молитвы Иисусовой может прозябнуть только из духа Христова: прозябает и произрастает оно исключительно на одной этой почве. Зрение, слух и прочия чувства должны быть строго хранимы, чтоб чрез них, как чрез врата, не ворвались в душу супостаты. Уста и язык должны быть обузданы, как бы окованы молчанием: празднословие, многословие, особливо насмешки, пересуды и злоречие суть злейшие враги молитвы. От принятия братий в свою келлию, от хождения в их келлии должно отказаться: должно пребывать терпеливо в своей келлии, как в гробе, с мертвецом своим – со своею душею, истерзанною, убитою грехом – молить Господа Иисуса о помиловании. Из могилы – келлии – молитва восходит на Небо: в той могиле, в которую скрывается тело по смерти, и в могиле адской, в которую низвергается душа грешника, уже нет места для молитвы. В монастыре должно пребывать странником, не входя в дела монастыря по самочинию, не заводя ни с кем близкаго знакомства, ограждаясь при трудах монастырских молчанием, посещая неупустительно храм Божий, посещая в случаях нужды келлию духовнаго отца, обдумывая всякий выход из своей келлии, выходя из нея только по указанию существенной надобности. От любопытства и любознательности суетных должно отказаться решительно, обратив все любопытство и все изыскания на изследование и изучение пути молитвеннаго. Нуждается этот путь в тщательнейшем изследовании и изучении: он – не только путь тесный, но и путь вводяй в жизнь (Матф.7,14); он – наука из наук, и художество из художеств. Так именуют его Отцы (Преп. Кассиан Римлянин, собеседование 2, о разсуждении; блаженный Никифор Афонский, Добр. ч.2, и многие другие Отцы).

Путь истинной молитвы соделывается несравненно теснее, когда подвижник вступит на него деятельностию внутренняго человека. Когда же он вступит в эти теснины, и ощутит правильность, спасительность, необходимость такого положения; когда труд во внутренней клети соделается вожделенным для него: тогда соделается вожделенною и теснота по наружному жительству, как служащая обителию и хранилищем внутренней деятельности. Вступивший умом в подвиг молитвы, должен отречься и постоянно отрекаться как от всех помыслов и ощущений падшаго естества, так и от всех помыслов и ощущений, приносимых падшими духами, сколько бы ни были благовидными те и другие помыслы и ощущения: он должен идти постоянно тесным путем внимательнейшей молитвы, не уклоняясь ни налево, ни направо. Уклонением налево называю оставление молитвы умом для беседы с помыслами суетными и греховными; уклонением направо называю оставление молитвы умом для беседы с помыслами, повидимому благими.

Четырех родов помыслы и ощущения действуют на молящагося: одни прозябают из благодати Божией, насажденной в каждаго православнаго христианина святым крещением, другие предлагаются Ангелом хранителем, иные возникают из падшаго естества, наконец иные наносятся падшими духами. Первых двух видов помыслы, правильнее, воспоминания и ощущения содействуют молитве, оживляют ее, усиливают внимание и чувство покаяния, производят умиление, плач сердца, слезы, обнажают пред взорами молящагося обширность греховности его и глубину падения человеческаго, возвещают о неминуемой никем смерти, о безъизвестности часа ея, о нелицеприятном и страшном суде Божием, о вечной муке, по лютости своей превышающей постижение человеческое. В помыслах и ощущениях падшаго естества добро смешано со злом, а в демонских зло часто прикрывается добром, действуя впрочем иногда и открытым злом. Последних двух родов помыслы и ощущения действуют совокупно по причине связи и общения падших духов с падшим человеческим естеством, – и первым плодом действия их является высокоумие, в молитве разсеянность. Демоны принося мнимо духовныя и высокия разумения, отвлекают ими от молитвы, производят тщеславную радость, услаждение, самодовольство, как бы от открытия таинственнейшаго христианскаго учения. Вслед за демонскими богословием и философиею вторгаются в душу помыслы и мечтания суетные и страстные, расхищают, уничтожают молитву, разрушают благое устроение души. По плодам различаются помыслы и ощущения истинно благие от помыслов и ощущений мнимо благих.

О, как справедливо называют Отцы упражнение молитвою Иисусовою и тесным путем, и самоотвержением, и отречением от мира! (Преп. Нил Синайский, о молитве, гл.17,18,142. Добр.,ч.2). Эти достоинства принадлежат всякой внимательной и благоговейной молитве, по преимуществу же молитве Иисусовой, чуждой того разнообразия в форме и того многомыслия, которыя составляют принадлежность псалмопения и прочих молитвословий (Лествица, слово 28, гл.10).

Старец. Она состоит из следующих слов: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго. – Некоторые Отцы (Преп. авва Дорофей, житие преп. Досифея, преп. Григорий Синаит, Добр., ч.5) разделяют молитву, для новоначальных, на две половины, и повелевают с утра, примерно, до обеда говорить: Господи, Иисусе Христе, помилуй мя,- а после обеда: Сыне Божий, помилуй мя. Это – древнее предание. Но лучше приучиться, если то можно, к произношению цель- ной молитвы. Разделение допущено по снисхождению к немощи немощных и новоначальных.

Ученик. Помянуто ли о Иисусовой молитве в Священном Писании?

Старец. О ней говорится в святом Евангелии. Не подумай, что она – установление человеческое: она – установление Божественное. Установил и заповедал священнейшую молитву Иисусовую Сам Господь наш, Иисус Христос. После Тайной Вечери, на которой сотворено величайшее из таинств христианских – святая Евхаристия, Господь, в прощальной беседе с учениками Своими, пред исшествием на страшныя страдания и крестную смерть для искупления ими человечества погибшаго, преподал возвышеннейшее учение, и важнейшия, окончательныя заповеди. Между этими заповедями Он даровал дозволение и заповедание молиться именем Его (О безмолвии, о молитве Каллиста и Игнатия Ксанфопулов, гл.10, Добр.ч.5): Аминь, аминь глаголю вам, – сказал Он Апостолам, – яко елика аще чесо просите от Отца во имя Мое, даст вам (Иоан.16,23). Еже аще что просите от Отца во имя Мое, то сотворю; да прославится Отец в Сыне. И аще чесо просите во имя Мое, Аз сотворю (Иоан.14,13-14). Доселе не просисте ничесоже во имя Мое: просите, и приимите, да радость ваша исполнена будет (Иоан. 16,24). Величие имени Господа Иисуса Христа предвозвещено Пророками. Указывая на имеющее совершиться искупление человеков Богочеловеком, Исайя вопиет: Се Бог мой, Спас мой! Почерпните воду с веселием от источника спасения! И речеши в день он: хвалите Господа, воспойте имя Его: поминайте, яко вознесеся имя Его; хвалите имя Господне, яко высокая сотвори (Исайи 12,2-4). Путь Господень – суд: уповахом во имя Твое, и память, ея же желает душа наша (Ис.26,8). Согласно с Исайею предрекает Давид: Возрадуемся о спасении Твоем, и во имя Господа Бога нашего возвеличимся. Имя Господа Бога нашего призовем (Пс. 19,6-8). Блаженны людие, ведущии воскликновение – усвоившие себе умную молитву – Господи, во свете лица твоего пойдут, и о имени Твоем возрадуются весь день, и правдою Твоею вознесутся (Пс. 83,16-17).

Ученик. Некоторые утверждают, что от упражнения Иисусовою молитвою всегда, или почти всегда последует прелесть, и очень запрещают заниматься этой молитвою.

Старец. В усвоении себе такой мысли и в таком запрещении заключается страшное Бога хульство, заключается достойная сожаления прелесть. Господь наш Иисус Христос есть единственный источник нашего спасения, единственное средство нашего спасения; человеческое имя Его заимствовало от Божества Его неограниченную, всесвятую силу спасать нас: как же эта сила, действующая во спасение, эта единственная сила, дарующая спасение, может извратиться, и действовать в погибель? Это – чуждо смысла! Это – нелепость горестная, Бога хульная, душепагубная! Усвоившие себе такой образ мыслей точно исходят из бесовской прелести, обмануты лжеименным разумом изшедшим из сатаны. Сатана возстал коварно против всесвятаго и великолепнаго имени Господа нашего Иисуса Христа, употребляет в свое орудие слепоту и неведения человеческия, оклеветал имя, еже паче всякаго имени. О имене Иисусове всяко колено поклонится небесных и земных и преисподних (Фил.2,9-10). Запрещающим молиться молитвою Иисусовою можно отвечать словами Апостолов Петра и Иоанна на подобное запрещение, сделанное Иудейским Синедрионом: праведно ли есть пред Богом, вас послушати паче, неже Бога, судите. Господь Иисус заповедал молиться всесвятым именем Своим; Он дал нам безценный дар: какое значение может иметь учение человеческое, противоречащее учению Бога, воспрещение человеческое, усиливающееся устранить и разрушить повеление Божие, отъять дар безценный? Опасно, очень опасно проповедывать учение, противное тому учению, которое проповедано Евангелием. Такое начинание есть произвольное отлучение себя от благодати Божией, по свидетельству Апостола (Гал.1,8).

Ученик. Но старцы, которых мнение приведено мною, пользуются особенною известностию, признаются многими за опытнейших наставников в духовной жизни.

Старец. Апостол заповедал – правильнее – заповедал устами Апостола Святый Дух отвергать всякое учение, не согласное с учением, которое благовествовали Апостолы, отвергать и тогда, когда бы Ангел с Небесе благовестил это несогласное учение (Гал.1,8-9: Аще мы, или Ангел с Небесе благовестит вам паче еже благовестихом вам, анафема да будет. Якоже пререкох, и ныне паки глаголю, аще кто вам благовестит паче еже приясте, анафема да будет). Так выразилось Священное Писание не потому, чтоб кто либо из святых Ангелов покусился противоречить учению Христову, но потому, что учение Христово, учение Божие, проповеданное Апостолами, вполне достоверно, вполне свято, не подлежит никаким изменениям, как бы не представлялись эти изменения основательными недостаточному, превратному знанию и плотскому мудрованию. Учение Христово, будучи превыше суда и человеков и Ангелов, принимается одною смиренною верою, и само служит тем камнем, которым испытуются все прочие учения.

Молдавский старец, схимонах Василий, живший в конце прошедшаго столетия, изложил учение о молитве Иисусовой с особенною удовлетворительностию в замечаниях к сочинениям преподобных Григория Синаита, Исихия Иерусалимскаго и Филофея Синайскаго. Схимонах назвал замечания свои предисловиями или предпутиями. Название очень верное! Чтение замечаний подготовляет к чтению упомянутых отцов, которых сочинения относятся наиболее к монахам уже значительно преуспевшим. Замечания изданы Оптиною пустынею вместе с писаниями Паисия Нямецкаго, котораго Василий был наставником, сподвижником и другом (Оптина пустыня оказала величайшую услугу отечественному монашеству переводом с греческаго на русский, частию же изданием на славянском языке, многих отеческих сочинений о духовном монашеском подвиге. Да упомянется здесь, среди благословения, имя почившаго, блаженнаго старца упомянутой пустыни, иеросхимонаха Макария, стоявшаго в главе этого дела). В предисловии на книгу преподобнаго Григория Синаита старец Василий говорит: “Некоторые, незнакомые опытно с умным деланием и мнящие о себе, что имеют дар разсуждения, оправдывают себя, или лучше сказать, отклоняют от обучения сему священному деланию тремя предлогами или изветами: вопервых, отсылая это делание к святым и безстрастным мужам, думая, что оно принадлежит им, а не и страстным; во вторых, представляя совершенное оскудение наставников и учителей такому жительству и пути; в третьих, – последующую этому деланию прелесть. Из этих предлогов или изветов первый – непотребен и несправедлив: потому что первая степень преуспеяния новоначальных монахов состоит в умалении страстей трезвением ума и блюдением сердца, то есть, умною молитвою, подобающею деятельным. Вторый – безразсуден и неоснователен: потому что за недостатком наставника и учителя, Писание – нам учитель. Третий заключает в себе самообольщение: приводящие его, читая писания о прелести, этим же писанием запинают себя, криво объясняя его. Вместо того, чтоб из писания познавать прелесть и предостережение от нея, они превращают это писание, и представляют его в основание к уклонению от умнаго делания. Если же ты страшишься этого делания и обучения ему от одного благоговения и простоты сердца: то и я, на этом основании страшусь, а не на основании пустых басен, по которым волка бояться, так в лес не ходить. И Бога должно бояться, но не убегать и не удаляться от Него по причине этого страха”. Далее схимонах объясняет различие между молитвою, совершаемою умом при сочувствии сердца и приличествующею всем благочестивым инокам и христианам, от молитвы благодатной, совершаемой умом в сердце или из сердца и составляющей достояние иноков преуспевших. Получившим и усвоившим себе несчастное предубеждение против молитвы Иисусовой, нисколько незнакомым с нею из правильнаго и долговременнаго упражнения ею, было бы гораздо благоразумнее, гораздо безопаснее воздержаться от суждения о ней, сознавать свое решительное неведение этого священнейшаго подвига, нежели принимать на себя обязанность проповеди против упражнения молитвою Иисусовою: провозглашать, что эта всесвятая молитва служит причиною бесовской прелести и душепогибели. В предостережение им нахожу необходимым сказать, что хуление молитвы именем Иисуса, приписание зловреднаго действия тому имени равновесны той хуле, которую произносили фарисеи на чудеса, совершаемыя Господом (Матф. 12; 24, 31,36). Неведение может быть извинено на суде Божием гораздо удобнее, нежели упорное предубеждение и основанные на нем возгласы и действия. Будем помнить, что на суде Божием мы должны дать отчет за каждое праздное слово; тем страшен отчет за слово и слова хульныя на основной догмат христианской веры. Учение о Божеской силе имени Иисусова имеет полное достоинство основнаго догмата, и принадлежит к всесвятому числу и составу этих догматов. Невежественное Бога хульное умствование против молитвы Иисусовой имеет весь характер умствования еретическаго.

Ученик. Однако святые Отцы очень остерегают занимающагося молитвою Иисусовою от прелести.

Старец. Да, предостерегают. Они предостерегают от прелести и находящагося в послушании, и безмолвника, и постника – словом сказать, всякаго, упражняющагося какою бы то ни было добродетелию. Источник прелести, как и всякаго зла – диавол, а не какая нибудь добродетель. “Со всею осмотрительностию должно наблюдать, – говорит святый Макарий Великий, – устрояемыя врагом (диаволом) со всех сторон козни, обманы и злоковарные действия. Как Святый Дух чрез Павла всем служит для всех (1Кор.9,22): так и лукавый дух старается злобно быть всем для всех, чтоб всех низвести в погибель. С молящимися притворяется и он молящимся, чтоб по поводу молитвы ввести в высокоумие; с постящимися постится, чтоб обольстить их самомнением и привести в умоизступление; со сведущими Священное Писание и он устремляется в изследование Писания, ища повидимому знания, в сущности же стараясь привести их к превратному разумению Писания; с удостоившимся осияния светом, представляется и он имеющим этот дар, как говорит Павел: сатана преобразуется в ангела светла (2 Кор.11,14), чтоб прельстив приведением как бы света, привлечь к себе. Просто сказать: он принимает на себя для всех всякие виды, чтоб действием, подобным действию добра, поработить себе подвижника, и, прикрывая себя благовидностью, низвергнуть его в погибель” (Слово 7, гл.9). Мне случалось видеть старцев, занимавшихся исключительно усиленным телесным подвигом, и пришедших от него в величайшее самомнение, величайшее самообольщение. Душевные страсти их, гнев, гордость, лукавство, непокорство, получили необыкновенное развитие. Самость и самочиние преобладали в них окончательно. Они с решительностью и ожесточением отвергали все душеспасительнейшие советы и предостережения духовников, настоятелей, даже святителей: они, попирая правила не только смирения, но и скромности, самаго приличия, не останавливались выражать пренебрежение к этим лицам самым наглым образом.

Некоторый Египетский инок, в начале 4 века, сделался жертвою ужаснейшей бесовской прелести. Первоначально он впал в высокоумие, потом, по причине высокоумия поступил под особенное влияние лукаваго духа. Диавол, основываясь на произвольном высокоумии инока, озаботился развить в нем этот недуг, чтоб при посредстве созревшаго и окрепшаго высокоумия окончательно подчинить себе инока, вовлечь его в душепогибель. Вспомоществуемый демоном инок достиг столь бедственнаго преуспеяния, что становился босыми ногами на раскаленные угли, и, стоя на них, прочитывал всю молитву Господню Отче наш. Разумеется: люди, не имевшие духовнаго разсуждения, видели в этом действии чудо Божие, необыкновенную святость инока, силу молитвы Господней, и прославляли инока похвалами, развивая в нем гордость и способствуя ему губить себя. Ни чуда Божия, ни святости инока тут не было: сила молитвы Господней тут не действовала: тут действовал сатана, основываясь на самообольщении человека, на ложно направленном произволении его; тут действовала бесовская прелесть. Спросишь: какое же значение имела в бесовском действии молитва Господня? Ведь прельщенный читал ее и приписывал действию ея совершавшееся чудо. Очевидно: молитва Господня не принимала тут никакого участия: прельщенный, по собственному произволению, по собственному самообольщению и по обольщению демонскому употребил против себя духовный меч, данный человекам во спасение. Заблуждение и самообольщение еретиков всегда прикрывались злоупотреблением Слова Божия, прикрывались с утонченным лукавством: и в повествуемом событии заблуждение человеческое и бесовская прелесть, с тою же целью, прикрывались коварно молитвою Господнею. Несчастный инок полагал, что он стоит на раскаленных углях босыми ногами по действию молитвы Господней, за чистоту и высоту своей подвижнической жизни, а он стоял на них по действию бесовскому. Точно таким образом самообольщение и бесовская прелесть прикрываются иногда как бы действием молитвы Иисусовой, а неведение приписывает действию этой святейшей молитвы то, что должно приписывать совокупному действию сатаны и человека, человека, предавшагося руководству сатаны. Упомянутый Египетский инок перешел от мнимой святости к необузданному сладострастию, потом к совершенному умоизступлению, и, кинувшись в разженную печь общественной бани, сгорел. Вероятно: или объяло его отчаяние, или представилось ему в печи какое либо обманчивое привидение (Четьи Минеи, житие преподобнаго Пахомия Великаго, мая в 15 день).

Ученик. Что в человеке, какое условие в нем самом, делает его способным к прелести?

Старец. Преподобный Григорий Синаит говорит: “вообще одна причина прелести – гордость” (Гл.131, Добр., ч.5). В гордости человеческой, которая есть самообольщение, диавол находит для себя удобное пристанище, и присоединяет свое обольщение к самообольщению человеческому. Всякий человек более или менее склонен к прелести: потому что самая чистая природа человеческая имеет в себе нечто горделивое (Пр. Макарий Великий, Беседа 7, гл.4).

Основательны предостережения отцов! Должно быть очень осмотрительным, должно очень охранять себя от самообольщения и прелести. В наше время, при совершенном оскудении Боговдохновенных наставников, нужна особенная осторожность, особенная бдительность над собою. Оне нужны при всех иноческих подвигах: наиболее нужны при молитвенном подвиге, который из всех подвигов – возвышеннейший, душеспасительнейший, наиболее наветуемый врагами (Пр.Макарий Великий, Слово 3, гл.2). Со страхом жительствуйте (Петр.1,17), – завещавает Апостол. В упражнении молитвою Иисусовою есть свое начало, своя постепенность свой конец безконечный. Необходимо начинать упражнение с начала, а не с середины и не с конца. Святейший Каллист, патриарх Константинопольский, живописуя духовные плоды этой молитвы, говорит: “Никто, из ненаученных тайнам или из требующих млека, услыша высокое учение о благодатном действии молитвы, да не осмелится прикоснуться к нему. Возбранена такая несвоевременная попытка. Покусившихся на нее, и взыскавших преждевременно того, что приходит в свое время, усиливающихся взойти в пристанище безстрастия в несоответствующем ему устроении, Отцы признают не иначе, как находящимися в умопомешательстве. Невозможно читать книг тому, кто не выучился грамоте” (Главы о молитве, гл. 8, Добр.,ч.5).

Ученик. Что значит начинать упражнение молитвою Иисусовою с середины и конца, и что значит начинать это упражнение с начала?

Святый Симеон Новый Богослов, разсуждая о случающейся безуспешности молитвеннаго подвига и о плевелах прелести, возникающих из него, приписывает причину и безуспешности и прелести несохранению правильности и постепенности в подвиге. “Хотящие взойти, – говорит Богослов, – на высоту молитвеннаго преуспеяния, да не начинают идти сверху вниз, но да восходят снизу вверх, сперва на первую ступень лествицы, потом на вторую, далее на третью, наконец на четвертую. Таким образом всякий может возстать от земли, и взойти на Небо. Во-первых он должен подвизаться, чтоб укротить и умалить страсти. Во-вторых он должен упражняться в псалмопении, то есть в молитве устной: когда умалятся страсти, тогда молитва, естественно доставляя веселие и сладость языку, вменяется благоугодною Богу. В-третьих он должен заниматься умною молитвою”. Здесь разумеется молитва, совершаемая умом в сердце: молитву внимательную новоначальных, при сочувствии сердца, Отцы редко удостаивают наименования умной молитвы, причисляя ее более к устной. “В-четвертых он должен восходить к видению. Первое составляет принадлежность новоначальных; второе – возрастающих в преуспеяние; третье – достигших крайняго преуспеяния; четвертое – совершенных”. Далее Богослов говорит, что и подвизающиеся об умалении страстей должны приобучиться к хранению сердца и к внимательной молитве Иисусовой, соответствующей их устроению (Слово о трех образах внимания и молитвы, в статье о третьем образе, в конце статьи. – Лествица, Слово 27, гл.33). В общежитии Пахомия Великаго, произведших возвышеннейших делателей умной молитвы, каждаго вновь вступившаго в монастырь во-первых занимали телесными трудами, под руководством старца, втечении трех лет. Телесными трудами, частыми наставлениями старца, ежедневною исповедию внешней и внутренней деятельности, отсечением воли обуздывались страсти могущественно и быстро, доставлялась уму и сердцу значительная чистота. При упражнении в трудах преподавалось новоначальному соответствующее устроению его делание молитвы. По истечении трех лет требовалось от новоначальных изучение наизусть всего Евангелия и плалтыри, а от способных и всего Священаго Писания, что необыкновенно развивает устную внимательную молитву. Уже после этого начиналось тайноучение умной молитве: объснялось оно обильно и Новым и Ветхим Заветами (Это явствует из писаний преподобнаго Кассиана Римлянина, преподобнаго Исайи Отшельника и других святых иноков, получивших иноческое образование в Египетских монастырях). Таким образом монахи вводились в правильное понимание умной молитвы и в правильное упражнение ею. От прочности основания и от правильности в упражнении – дивным было преуспеяние (Заимствовано из поведаний преп. Кассиана Римлянина).

Ученик. Имеется ли какое верное средство к предохранению себя от прелести вообще, при всех подвигах монашеских, и в частности при упражнении молитвою Иисусовою?

Старец. Как гордость есть вообще причина прелести: так смирение – добродетель, прямо противоположная гордости – служит верным предостережением и предохранением от прелести. Святый Иоанн Лествичник назвал смирение погублением страстей (Лествица, заглавие 25 Слова). Очевидно, что в том, в ком не действуют страсти, в ком обузданы страсти, не может действовать и прелесть: потому что прелесть есть страстное или пристрастное уклонение души ко лжи на основании гордости.

При упражнении молитвою Иисусовою и вообще молитвою, вполне и со всею верностию предохраняет вид смирения, называемый плачем. Плач есть сердечное чувство покаяния, спасительной печали о греховности и разнообразной, многочисленной немощи человека. Плач есть дух сокрушен, сердце сокрушенно и смиренно, которое Бог не уничижит (Пс.50,19), то есть, не предаст во власть и поругание демонам, как предается им сердце гордое, исполненное самомнения, самонадеянности, тщеславия. Плач есть та единственная жертва, которую Бог принимает от падшаго человеческаго духа, до обновления человеческаго духа Святым Божиим Духом. Да будет наша молитва проникнута чувством покаяния, да совокупится она с плачем, – и прелесть никогда не воздействует в нас.

Святой Григорий Синаит, в последней статье своего сочинения, в которой изложены им для подвижников молитвы предостережения от душепагубной прелести, говорит: “Не малый труд – достигнуть точно истины, и соделаться чистым от всего, сопротивнаго благодати: потому что обычно диаволу показывать, особливо пред новоначальными, свою прелесть в образе истины, давая лукавому вид духовнаго. По этой причине подвизающийся в безмолвии достичь чистой молитвы, должен шествовать мысленным путем молитвы со многим трепетом и плачем, с испрошением наставления у искусных, всегда плакать о своих грехах, печалясь и боясь, как бы не подвергнуться муке, или не отпасть от Бога, не отлучиться от Него в этом и будущем веке. Если диавол увидит, что подвижник живет плачевно: то не пребывает при нем, не терпя смирения, происходящаго от плача. Великое оружие – иметь при молитве и плач. Непрестанная молитва состоит в теплоте с молитвою Иисусовою, которая (молитва Иисусова) и влагает огнь в землю сердца нашего, в теплоте, попаляющей страсти, как терние, производящей в душе веселие и тихость. Теплота эта не приходит с правой или с левой стороны и не сверху, но прозябает в самом сердце, как источник воды от Животворящаго Духа (Духовная теплота – достояние весьма преуспевших иноков, подвизающихся в безмолвии, для которых написана и вся книга святаго Григория Синаита, а отнюдь не достояние новоначальных. Новоначальные должны довольствоваться тем, если будут молиться со вниманием и умилением. О теплоте смотри в “Слове о Исусовой молитве”. Аскетические опыты, том 2). Возлюби ее единую найти и стяжать в сердце, соблюдая твой ум приснонемечтательным, чуждый разумений и помышлений, и не бойся. Сказавший: Дерзайте, Аз есмь, не бойтеся (Матф.14,27), Он – с нами. Он – Тот, Кого мы ищем. Он всегда защитит нас, – и мы не должны бояться или воздыхать, призывая Бога. Если некоторые и совратились, подвергшись умоповреждению: то знай, что они подверглись этому от самочиния и высокомудрия”. (Добр.5).

Ныне, по причине совершенного оскудения духоносных наставников, подвижник молитвы вынужден исключительно руководствоваться Священным Писанием и писаниями Отцов (Пр.Нил Сорский, предисловие к преданию). Это – гораздо труднее. Новая причина для сугубаго плача!

Святитель Игнатий Брянчанинов. Аскетические опыты, том 1, стр. 203-227