Молитва егорию храброму

Егорий Храбрый (Георгий Победоносец): житие, почитание

Святой великомученик Георгий Победоносец, он же Егорий (Юрий) Храбрый – один из наиболее почитаемых святых в христианстве: в его честь воздвигались храмы и церкви, слагались былины и легенды, писались иконы. Мусульмане называли его Джирджис аль Хидр, посланник пророка Исы, а земледельцы, скотоводы и воины считали его своим покровителем. Имя «Георгий» взял себе при крещении Ярослав Мудрый и Юрий Долгорукий, на гербе столицы России изображен именно Егорий Победоносец и самая почетная награда – Георгиевский крест – тоже названа в его честь.

Происхождение святого

Сын Феодора и Софии (по греческой версии: Геронтий и Полихрония), Егорий Храбрый родился в 278 году (по другой версии в 281) в семье христиан, живущих в Каппадокии – местности, расположенной на территории Малой Азии. По старинным легендам Византии, Древней Руси и Германии отец Георгия – это Феодор Стратилат (Стратилон), при этом его жизнеописание очень похоже на жизнь его сына.

Когда Феодор умер, Егорий с матерью переехали в Палестинскую Сирию, в город Лидду: там у них были богатые владения и поместья. Парень поступил на службу к Диоклетиану, который тогда правил. Благодаря своим навыкам и способностям, недюжинной силе и мужественности, Егорий быстро стал одним из лучших военачальников и получил прозвище Храбрый.

Смерть во имя веры

Император слыл ненавистником христианства, жестоко карая всех осмелившихся пойти против язычества, а узнав, что Георгий является истовым последователем Христа, пытался его разными методами заставить отказаться от своей веры. Потерпев многоразовое поражение, Диоклетиан в Сенате объявил о законе, предоставляющем всем «воинам за истинную веру» полную свободу действий, вплоть до убийства неверных (то есть христиан).

В то же время умерла София, и Егорий Храбрый, раздав все свое богатое наследство и имущество бездомным людям, пришел во дворец императора и открыто признал себя христианином еще раз. Его схватили, подвергли многодневным пыткам, в ходе которых Победоносец неоднократно проявлял силу Господню, восстанавливаясь после смертельных ран. В один из таких моментов жена императора Александра тоже уверовала в Христа, чем еще больше ожесточила сердце Диоклетиана: он велел отрубить Георгию голову.

Это был 303 год нашей эры. Храброму юноше, обличавшему мрак язычества и павшему во славу Господа, на тот момент еще не исполнилось и 30 лет.

Святой Георгий

Уже с четвертого века в разных странах стали возводить храмы Георгия Победоносца, вознося ему молитвы как защитнику и прославляя в сказаниях, песнях и былинах. На Руси Ярослав Мудрый назначил 26 ноября праздником Святого Георгия: в этот день ему возносили благодарности и хвальбы, заговаривали амулеты на удачу и неуязвимость в сражениях. К Егорию обращались с просьбами об исцелении, об удаче на охоте и хорошем урожае, большинство воинов считали своим покровителем именно его.

Голова и меч Егория Храброго хранятся в Сан-Джорджию-ин-Велюре, под главным алтарем, а его десница (часть руки до локтя) в монастыре Ксенофонта в Греции, на священной горе Афон.

День памяти

23 апреля (6 мая по новому стилю) – день Георгия Победоносца. По преданию, именно в этот день он был обезглавлен. Еще это день называют «Егорий вешний» (весенний): в этот день скотоводы в первый раз выпускали живность на пастбища, собирали лечебные травы и проводили обряд купания в «целебной Юрьевской росе», которая защищала от семи болезней.

Этот день считался символическим и делил год на два полугодия (вместе с Дмитриевым днем). Существовало много примет и поговорок насчет Юрьева дня, или дня Отмыкания Земли, как его еще называли.

Второй праздник почитания Егория Храброго приходился на 26 ноября (9 декабря по новому стилю) и назывался Егорий Осенний, или Холодный. Существовало поверье, что в этот день святой Георгий отпускает на волю волков, которые могли бы повредить скот, поэтому животных старались устраивать на зимнее стойло. В этот день святому молились о защите от волков, называя его «волчьим пастырем».

В Грузии 23 апреля и 10 ноября ежегодно празднуется Гиоргоба – дни святого Георгия, покровителя Грузии (бытует мнение, что название страна получила именно в честь великого святого Георга: Джорджия – Грузия).

Почитание в других странах

В многих странах мира Георгий Победоносец является одним из главных святых и защитников:

• Грузия: Егорий – самый почитаемый в этой стране святой, наравне с Ниной Просветительницей, которую считают его двоюродной сестрой. Первый храм в Грузии во славу Георгия был заложен именно в год смерти равноапостольной Нины – в 335, а Георгиевский церковный крест размещен на государственном флаге. В дни святого Георгия в стране официальный выходной.
• Англия: в этой стране святой Георг (Джордж) также главный покровитель страны. В один из крестовых походов Победоносец явился перед значимым сражением и таким образом помог им выиграть битву. Именно с тех времен святой Джордж почитается по всей стране. В день празднования – 23 апреля проводятся массовые гуляния, ярмарки и церковные шествия. Английский государственный флаг – это тоже Георгиевский крест.
• В арабских странах Джиорджия считается первым среди не коранических святых. Ему посылают молитвы во время засух.
• Уасгерги (Уастыржди) – так называют Егория Храброго в Осетии, где он считается покровителем мужчин (женщинам даже запрещено называть его имя). Праздники в его честь длятся целую неделю, беря начало в третье воскресенье ноября.

Георгий Победоносец высокопочитаем во многих странах Европы, и в каждой его имя трансформируется в связи с традицией языка: Дожрут, Ежи, Георг, Жорж, Йорке, Егор, Юрий, Иржи.

Упоминание в народном эпосе

Предания о подвигах святого широко распространены не только в христианском мире, но и среди людей иных верований. Каждая религия немного изменяла мелкие факты, но суть оставалась неизменной: святой Юрий был мужественным, смелым и справедливым защитником и истинным верующим, умершим за веру, но не изменившим своему духу.

В сказе о Егории Храбром (другое название «Чудо о змии») рассказывается о том, как храбрый юноша спас юную дочь правителя города, которую отправили на заклание чудовищу из озера с жутким смрадом. Змей терроризировал жителей близлежащего поселения, требуя детей на съедение, и никто не мог победить его, пока не появился Георгий. Он воззвал к Господу, и с помощью молитв обездвижил зверя. Использовав пояс спасенной девушки, как поводок, Егорий привел змия в город и на глазах у всех жителей его убил и растоптал конем.

«Былина о храбром Егории» была записана Петром Киреевским в середине девятнадцатого века со слов старожилов. В ней рассказывается об рождении, взрослении Юрия и походе на бусурмана Демьянища, который попирал славу Господню. Былина очень точно передает события последних восьми дней великого святого, в подробностях рассказывая о мучениях и пытках, какие довелось перенести Егорию, и как каждый раз ангелы его воскрешали.

«Чудо о сарацине»

Очень популярное предание среди мусульман и арабов: в нем рассказывается об арабе, который хотел высказать свое непочтение к христианским святыням и выстрелил из лука в икону святого Георгия. Руки у сарацина опухли и потеряли чувствительность, его свалил жар, он воззвал к священнику из этого храма с просьбами помощи и раскаяния. Служитель посоветовал ему повесить оскорбленную икону над своей кроватью, лечь спать, а утром намазать руки маслом из лампады, которая должна была гореть всю ночь у этой иконы. Испуганный араб так и поступил. Исцеление настолько его поразило, что он принял христианство и начал восхвалять славу Господню в своей стране.

Храмы во славу святого

Первый храм Георгия Победоносца на Руси был построен в Киеве в 11 веке Ярославом Мудрым, в конце 12 века в Грузии был заложен Курмухский храм (церковь св. Георгия). В Эфиопии есть необычный храм в честь этого святого: он вырублен из скалы в виде греческого креста в 12 веке местным правителем. Святыня уходит в земля на 12 метров, расходясь в ширину на такое же расстояние.

В пяти километрах от Великого Новгорода расположен Свято – Юрьевский мужской монастырь, который заложил тоже Ярослав Мудрый.

Русский православный монастырь в Москве возник на основе маленькой церкви св. Георгия и стал родовым духовным местом семьи Романовых. Балаклавский в Крыму, Ложевской в Болгарии, храм на Псковской горе и тысячи других – это все строилось во славу великого мученика.

Символика самого известного изображения

Среди иконописцев Егорий и его подвиги пользовались интересом и популярностью: его часто изображали в виде хрупкого юноши на белом коне с длинным копьем, поражающим дракона (змия). Значение иконы Георгия Победоносца очень символично для христианства: змий – это символ язычества, низменности и подлости, его важно не путать с драконом – у этого существа четыре лапы, а у змия только две – в итоге он всегда ползает брюхом по земле (плазун, пресмыкающееся – символ подлости и лжи в древних верованиях). Егорий изображается с юным духовным лицом (как символ только зарождающегося христианства), его конь тоже легок и воздушен, а рядом очень часто изображали Христа или его десницу. В этом тоже был свой смысл: Георгий побеждал не сам, а благодаря силе Господа.

Значение иконы Георгия Победоносца у католиков несколько иное: там святой часто изображается в виде хорошо сложенного крепкого мужчины с толстым копьем и мощным конем – более приземленная интерпретация подвига воина, стоявшего на защите праведных людей.

Молитва егорию храброму

• ЖАНРЫ
• АВТОРЫ
• КНИГИ 527 512
• СЕРИИ
• ПОЛЬЗОВАТЕЛИ 456 959

Загадка Голубиной книги

Упала с небес книга. Звалась она «Голубиной» — от своей чистоты и небесной святости. Или «Глубинной» — от глубины заключенной в ней премудрости. Не смогли ее прочитать ни святые пророки, ни цари, даже древний царь-великан Волот. Удалось это только Давиду Евсеевичу — святому царю, гусляру и пророку. Говорилось же в книге о том, как начался наш мир: откуда пошли белый свет, солнце, месяц, звезды, заря, гром, ветер, откуда взялись сословия — цари, князья-бояре, крестьяне. И о том, что есть в этом мире самого святого и главного: какой царь над царями царь, какая земля всем землям мать, какое самое главное море, озеро, река, церковь, гора, камень, дерево, трава, зверь, птица. А еще о том, как боролись Правда с Кривдою и где она, Правда, подевалась в этом грешном мире. Подивились все мудрости Давидовой. А царю Волоту был вещий сон, и решил он отдать свою дочь за сына Давида — будущего премудрого царя Соломона.

Так пели те, кого на Руси издавна звали «каликами перехожими». Были то не просто нищие бродяги. Не попрошайки, которые не могли (или не хотели) работать и которым подавали из жалости да ради награды небесной. А странники, ходившие по святым местам. Во времена богатырские были то вовсе не калеки в нынешнем смысле этого слова. (Само слово «калика» — от латинского caliga, «дорожный сапог»). А люди сильные, вооруженные и зачастую не бедные — с увесистыми посохами, порой отделанными дорогой моржовой костью, с бархатными сумами, в железных шапках-шлемах. Ходили они целыми ватагами и сами могли кого угодно калекой сделать. Такими увековечила их былина «Сорок калик со каликою». Калики, повидавшие мир, были начитаны и нередко вольнодумны. Даниил Паломник из Чернигова прославился в конце XII в. как писатель и даже стал героем былин. Он же, видимо, написал по дороге первый трактат о древнерусском язычестве. А Василий Калика, избранный в 1331 г. архиепископом вольного Новгорода, украсил Софийский собор вратами с апокрифическими изображениями и сочинил послание о том, как отважные новгородские мореходы будто бы доплыли до земного рая.

В позднейшие времена, когда кончились усобицы и набеги степняков, странствовать стали в основном люди убогие да увечные. Лишенные физической силы, они сохранили силу духовную. Земных же богатств не имели, да и не хотели иметь. Это они создавали и исполняли «духовные стихи» — песни на религиозные темы. За это их в народе уважали и кормили. Одним из популярнейших духовных стихов и был «Стих о Голубиной книге».

Ученым не известен ни один письменный текст под названием «Голубиная книга». Или хотя бы под другим названием, но с тем же содержанием, что в стихе. Так была ли она, эта таинственная книга? А если была, то кто ее и когда создал? Был ли то православный, еретик или тайный язычник? Ибо с виду стих вполне православен: тут тебе Саваоф, Христос, гора Фаворская, Иерусалим-град… И в то же время его создатели словно бы не читали первой главы Книги Бытия.

О том, что загадочная книга существовала уже в начале XIII в., свидетельствует написанное в 1224–1237 гг. житие Авраамия Смоленского — ученого священника, которого при жизни объявляли еретиком, а после смерти — святым. Обвиняли же в ереси за то, что он читал «г’лубинныя книги». Апострофом здесь передано «титло», заменявшее в рукописи «ъ» («ер»). «Ер» в те времена означал полугласный звук, отчасти исчезнувший, отчасти перешедший в «о» («пълкъ», «въстокъ»). То есть читать можно и «глубинные», и «голубиные». Однако в древнерусских индексах запрещенных книг нет ни «Глубинной», ни «Голубиной» книги. Есть лишь некая «Глубина», но в числе книг дозволенных. Возможно, это Псалтирь, нередко именовавшаяся русскими книжниками «Глубиной» ради «глубины премудрости» царя-псалмопевца Давида. Или же поначалу Церковь отнеслась к православной вроде бы «Глубинной книге» терпимо, но затем обрушилась на сочинение, популярное среди вольнодумцев.

В 1760-х гг. «Стих о Голубиной книге» записал один из первых собирателей русского фольклора, загадочный Кирша Данилов. В первые издания его сборника стих, однако, не вошел. В поле зрения ученых это произведение попало в середине XIX в. Впервые его издал в 1848 г. известный собиратель народных песен П. Киреевский. Наибольшее же количество списков опубликовали в 1860–1861 гг. П. Бессонов в его капитальном издании «Калики перехожие» и В. Варенцов. То были романтические времена господства мифологической школы. Ученые осваивали неисчерпаемые богатства славянского фольклора, находя все новые следы славянских и общеиндоевропейских мифов. Сравнив духовный стих с Ригведой и «Старшей Эддой», «мифологи» сразу поняли: перед ними славянский космогонический миф, восходящий к общеиндоевропейскому и лишь слегка прикрытый народно-православной оболочкой. Именно так оценили «Стих о Голубиной книге» Н. Надеждин, А. Афанасьев, П. Бессонов, Ф. Буслаев. Более осторожны были Н. Тихонравов, А. Пыпин, В. Варенцов, И. Срезневский, А. Котляревский, указывавшие на возможную связь стиха с книжными апокрифами.

Затем настали другие времена — прозаические, буржуазные, — рухнуло крепостное право, разлагалась крестьянская община, хранившая вековое мировоззрение, шли либеральные реформы. В науке восторжествовала позитивистская «школа заимствований». Какая славянская мифология? О ней же почти ничего достоверного не известно. А значит ее вроде как и не было. Индоевропейская мифология? Это вообще одни реконструкции, сиречь фантазии. Лучше заняться серьезным делом: сравнивать фольклорные тексты со вполне осязаемыми письменными памятниками. Так рассуждали виднейшие исследователи духовных стихов А. Н. Веселовский и А. Кирпичников и автор первой монографии о «Голубиной книге» Л. Мочульский. По их мнению, в основе стиха лежат не языческие мифы, а славянские апокрифы, выросшие опять-таки на книжной христианской почве.

В 1960—1970-х гг. начинается новый расцвет изучения славянского язычества. В работах крупнейших славистов Б. А. Рыбакова, В. В. Иванова, В. Н. Топорова воскресают самые сильные стороны мифологической школы. Гораздо шире становится круг источников — письменных, археологических, этнографических. И вот уже в 1971 г. В. Н. Топоров, сопоставив «Стих о Голубиной книге» с целым рядом индийских, иранских, германских, средневековых европейских источников, сделал вывод: в основе их всех — общеиндоевропейский миф о сотворении мира из тела космического гиганта. В 1978 г. тот же автор выдвинул интереснейшую гипотезу: не лежит ли в основе «Глубинной книги» иранский Бундахишн («Сотворение глуби») — зороастрийская космогоническая книга, созданная на основе несохранившейся части Авесты?

Традиции «школы заимствований», впрочем, тоже не умерли. В 1990 г. А. А. Архипов увидел в «Голубиной книге»… еврейскую Тору. На Руси якобы еврейское «сефер тора», «Книга Закона», поняли как «сефер тор», «книга голубя». Но как раз с Торой-Пятикнижием (хоть еврейским, хоть христианским) русский стих слишком расходится, чтобы отождествлять их. А В. Н. Топоров позднее вдруг попытался вывести «Глубинную книгу» из сочинений гностика II в. Валентина. Но запутанные мистические писания гностиков, рассчитанные лишь на «избранных», меньше всего способны были повлиять на фольклор.

И, наконец, совсем недавно появилась и уже выдержала два издания замечательная работа М. Л. Серякова «Голубиная книга — священное сказание русского народа». Обстоятельно, на высоком научном уровне, но вполне доступно исследователь доказывает: таинственная книга — языческий священный текст, замаскированный под христианский древнерусскими «двоеверцами».

Егорий Храбрый

Во граде было в Иерусалиме,

При царе было при Фёдоре,

А царица была Премудрая Софья.

Породила она себе три отроца,

Три отроца и три дочери,

А четвертаго породила чуднаго отроца,

Святого Егория Храбраго.

С начала было света вольнаго,

Не бывало на Иерусалим-град

Никакой беды, ни погибели.

Наслал господи наслание

Напустил господь царища Демианища,

Безбожнаго пса бусурманища.

Победил злодей Ерусалим-город:

Сечет, и рубит, и огнем палит,

Царя Фёдора в полон берет,

В полон берет, в столб закладывает.

Полонил злодей три отроца,

Три отроца и три дочери,

А четвертаго чуднаго отроца,

Святого Егория Храбраго,

Возил в свою землю Жидовскую.

Он и стал пытать, крепко спрашивать,

Вынимал злодей саблю острую,

Хотел губить их главы

По их плеча могучия:

– Ой вы гой еси, три отроца,

Три отроца царя Федора!

Вы покиньте веру християнскую,

Поворуйте мою латынскую,

Молитесь богам моим кумирскиим,

Поклоняйтеся моим идолам! –

Три отроца и три родны сестры

Сабли острой убоялися,

Царищу Дамианищу преклонялися:

Покидали веру християнскую,

Начали веровать латынскую,

Возговорил ко святому Егорию Храброму:

– Ой ты гой еси, чудный отроце,

Снятый Егорий Хорабрый!

Покинь веру истинную християнскую,

Поверуй веру латынскую,

Молись моим богам скумирскиим,

Поклоняйся моим идолам! –

Святый Егорий проглаголует:

– Злодей царища Дамианища,

Безбожный пёс бусурманища!

Я умру за веру християнскую,

Не покину веру християнскую,

Не буду веровать латынскую,

Не буду молиться богам твоим кумирскиим,

Не поклонюсь твоим идолам! –

На то царище распаляется,

Повелел Егорья во пилы пилить;

Не довлеет Егорью пилы пилить:

По божьему повелению,

По Егорьеву молению,

Не берут пилы жидовския;

У пил зубья позагнулися,

Мучители все утомилися;

Возставал Егорий на резвы ноги,

Поет стихи херувимские,

Превозносит гласы все архангельские.

Возговорит царище Демианище

Ко святому Егорию Хараброму:

– Ой ты гой еси, чудный отроце,

Святый Егорий Хорабрый!

Ты покинь веру истинную християнскую,

Поверуй в веру латынскую! –

А святой Егорий проглаголует:

– Я умру за веру християнскую,

Не покину веру християнскую,

Не буду веровать во латынскую,

На то царище опаляется,

В своем сердце разозляется.

Повелел Егорья в топоры рубить;

Не довлеть Егорья в топоры рубить:

По божьему повелению,

По Егорьеву молению,

Не берут Егория топоры немецкий;

По обух лёзья приломилися,

А мучители все приутомилися;

Да возстает Егорий на резвы нози,

Он поет стихи херувимские,

Превозносит гласы архангельские.

Возговорит царище Демиянище

Ко Егорию Храброму:

– Ой ты гой еси, отче Егорий Храбрый!

Поверуй веру латынскую! –

А святый Егорий проглаголует:

– Я умру за веру християнскую,

Не буду веровать латынскую! –

Царища Демьянище на него опаляется.

Повелел Егорья в котёл сажать;

Не довлеть Егорью во котле сидеть,

Во котле сидеть, на смоле кипеть:

Стал же Егорий посреди котла,

Посреди котла и посреди смолы,

Он поет стихи херувимские,

Превозносит гласы все архангельския.

Возговорит царище Демьянище:

– Покинь веру истинную християнскую,

Поверуй мою веру латынскую,

Святый Егорий проглаголует:

– Я не буду веровать веру бусурманскую,

Я умру за веру християнскую! –

На то царище Демианище опаляется;

Повелел своим мучителям:

– Ой вы гой еси, слуги верные!

Вырывайте скоро глубок погреб! –

Тогда же его слуги верные

Вырывали глубок погреб,

Глубины сорока сажень,

А поперечень двадсяти;

Посадили Егория Храбраго в глубок погреб,

Закрывали досками дубовыми,

Засыпали песками желтыми.

По божьему повелению,

По Егорию Храброму молению,

Воставали сильные ветры,

Разносили пески да желтые,

Открывали доски дубовыя;

Выходил Егорий во святую Русь.

Приходил Егорий во Ерусалим-город.

Вырубили его и выжегли,

Только единая стоит церковь соборная,

Церковь соборная, богомольная.

Во той во церкви соборной, богомольной,

Стоит в нем его матушка родимая,

Стоит, богу молится:

Помолимши богу, оглянулася;

Она узрела своего отроца,

Святаго Егория Храбраго:

– Ой ты гой еси, мой чудный отроце,

Где ты был, где разгуливал? –

– Ой сударыня моя матушка,

Святая Премудрая София!

Был я у злодея царища Демианища,

Безбожнаго злодея бусурманища;

Претерпел я муки разныя,

Муки разныя, разноличныя.

Осударыня моя матушка,

Воздай мне свое благословение:

Поеду я по всей земле светло-Русской

Утверждать веры християнския.-

Тут же Егорий поезжаючи,

Святую веру утверждаючи,

Бусурманскую веру побеждаючи,

Наезжал Егорий Храбрый

На леса на дремучие:

Нельзя Егорию было проехать,

И святому подумати;

И святой Егорий проглаголует:

– Ой вы, леса тёмные,

Вы леса дремучие!

Зароститеся вы, леса,

По всей земле светло-Русской,

По крутым горам по высокиим.-

По божьему все повелению,

По Егориеву все молению,

Зарослись леса по всей земле,

По всей земле светло-Русской,

По крутым горам по высокиим,

Ростут леса, где им господь повелел.

Еще Егорий поезжаючи,

Святую веру утверждаючи,

Бусурманскую веру побеждаючи,

На такую чуду наезжаючи,

Наезжал Егорий на реки быстрыя,

На быстрыя, на текучия:

Нельзя Егорью проехати,

Нельзя святому подумати.

– Ой вы еси, реки быстрыя,

Реки быстрыя, текучия!

Протеките вы, реки, по всей земли,

По всей земли свято-Русскией,

По крутым горам, по высокиим,

По темным лесам, по дремучиим;

Теките вы, реки, где вам господь повелел.

По божьему велению,

По Егориеву молению,

Протекли реки, где им господь повелел,

Еще, еще Егорий поезжаючи,

Святую веру утверждаючи,

Бусурманскую веру побеждаючи,

На такое чудо наезжаючи,

Наезжал Егорий на стадо звериное,

На стадо звериное, на рыскучее:

Нельзя было Егорию проехати,

Нельзя было подумати.

Святой Егорий проглаголует:

– Ой вы гой еси, звери лютые,

Звери лютые, вы рыскучие!

Разбегайтесь вы, звери, по всей земле,

По всей земле светло-Русской,

По крутым горам, по высокиим,

По темным лесам, по дремучиим,

Вы пейте поведенное, благословенное

От святаго Егория Храбраго.-

По божьему все повелению,

По Егориеву молению,

Разбегалися звери по всей земли,

По всей земле светло-Русскией,

Они пьют-едят повеленное,

От Егория Храбраго.

Еще же Егорий поезжаючи,

Святую веру утверждаючи,

Бусурманскую веру побеждаючи,

Наезжал Егорий на стадо на змеиное:

Нельзя Егорию проехати,

И святому подумати.

Вынимал Егорий саблю острую,

Посек он, порубил стадо острое,

Стадо острое, змеиное;

Стал же Егорий во крови по белую грудь:

Втыкает Егорий свое скипетре

Во матерь во землю:

– О матушка сырая-земля, разступися,

На все четыре страны раздвинься,

На четыре страны, на четыре четверти,

Ты пожри кровь змеиную, проклятую! –

По божьему все повелению,

По Егориеву молению,

Мать сыра-земля разступалася

На четыре страны, на четыре четверти

И пожрала кровь змеиную, проклятую.

Еще Егорий поезжаючи,

Ко дворцу к царищу Демианищу;

На вратах сидит Стратим-птица:

Нельзя Егорью проехати,

Нельзя святому подумати,

А святый Егорий проглаголует:

– О ты матушка, Стратим-птица!

Возвейся под небеса,

Полети на Океань-море,

Ты и пей и ешь в Океань-море,

И детей производи на Океань-море! –

По божьему повелению,

По Егорьеву молению,

Подымалась Стратим-птица под небеса,

Полетела она на Океан-море;

Она пьет и ест на Океане-море,

И детей выводит на Океане-море.

Подъезжал Егорий ко палатам белокаменным,

Да где же пребывает царище Демианище,

Безбожный пёс бусурманища.

Увидел его царища Демианище,

Безбожный пёс бусурманища.

Выходил он из палаты белокаменной,

Хотел победить Егория Храбраго;

А святой Егорий Храбрый

Вынимает меч, саблю вострую,

Он ссек его злодейскую голову

По его могучия плечи.

Он берет свои три родных сестры,

Приводит к Иордан-реке:

– Ой вы мои три родных сестры!

Вы скидайте платье латынское,

Вы купайтесь во Иордан-реке,

Вы обмывайте веру латынскую,

Принимайте веру истинную, християнскую.-

Тогда же его три родны сестры

Скидали платье латынское,

Купались во Иордан-реке,

Обмывали веру латынскую,

Принимали веру истинную, християнскую.

Приходил Егорий к своей матушке родимой:

– Государыня моя матушка родимая,

Вот тебе три дочери,

А мне три родных сестры!

«Большой популярностью,– отмечает академик Ю.М. Соколов,– пользовался эпический духовный стих об Егории Храбром. Известны два сюжета об этом «святом воине», получившем в обработке духовного стиха довольно много общих черт с образом былинного богатыря».

Оба сюжета (мучения Георгия, Георгий и змей) восходят к двум раннехристианским повестям о юном римском воине Георгии, замученном во время так называемых диаклетиановых гонений. Первые переводы этих повестей появились на Руси уже в XI веке, а затем лолучили широкое распространение как в книжных списках (тоже подчас весьма далеких от первоисточника), так и в устной народной интерпретации. Столь необычная судьба этих переводных повестей на Руси имеет свое объяснение: образ Георгия оказался необычайно созвучным времени, которое требовало такой же стойкости и непоколебимости в преодолении «мучений» многовекового ига. Ведь такому же испытанию в вере подвергается и герой древнерусской повести о Михаиле Черниговском, замученном Батыем, но не поклонившемся его идолам.

Егория мучают муками разноличными, его рубят топорами и пилят пилами, бросают в кипящую смолу и закапывают в погреба, но он остается неуязвимым. Преодолев все препятствия, Егории Храбрый идет по светло-Русской земле, возрождая ее.

Так византийская легенда, подчиненная законам народной поэтики, стала произведением русского фольклора, национальным как по форме, так и по содержанию. «Прекрасные картины родной природы,– замечает современный исследователь Т.Н. Михельсон,– гордая вера в победу сильного духом героя, сочетание лирики с богатырскими образами сделали стих о Егории Храбром одним из лучших произведений устного народного творчества. Народ создал этот стих-поэму в трудные годы татарской неволи. В тяжелых испытаниях борьбы с врагом складывался народный характер, крепла любовь к родной земле, развивалось понимание красоты ее природы, и все это выливалось в форме стихов, былин и песен».

В публикуемом варианте Егории Храбрый освобождает Иерусалим, а веру его заставляют принять латинскую, бусурманскую. И это тоже вполне объяснимо исторически, если вспомнить, что именно калики перехожие неоднократно были свидетелями того, как с XI по XV век Иерусалим захватывали то крестоносцы (латыняне), то турки или арабы (бусурмане). Так что для них все эти описания были наполнены вполне конкретным смыслом.

Текст публикуется по изданию: Бессонов П.А. Калики перехожие. М., 1861, ч. 1. № 101.