Молитва перед смертью викингов

Молитва Викингов

Жертву викинги готовят.

О смерти врагам

Викинги своим богам.

Европа, наш гнев наконец-то почувствуешь ты.

Норманны и бритты несчастные слабаки.

К богатству и славе преград нет никаких.

Пировать будет вечно в раю.

Чтобы не было бреши в нашем строю,

Чтоб без устали бил меч по врагам.

Мы заплатим их кровью и золотом Вам.

И наши драккары ничто, ничто не удержит.

Европа, встречай же скорей “гостей дорогих”,

Молитва перед смертью викингов

И будет сниться мне голубоглазая богиня

Верхом на дьявольском коне.

Обвив ногами потный круп, сжимая крепко в руке лук,

Несется молнией вперед, ее там где-то счастье ждет,

А я останусь здесь навечно,

Припомнить молодость свою,

Все совершенные ошибки здесь поджидают вновь меня

И буду мчаться я по кругу, все забывая про тебя.

Пока не упаду без сил, пока мой конь не будет загнан,

Пока не затуплю свой меч, не сдамся я на милость провиденья,

А ангел, что был мертв внутри меня, стал призрачною тенью,

Теперь он следует за мной, я чувствую немой его укор,

Он пробуждает совести сомненья,

Залитые вином и кровью,

Пропахшие пожарами и смертью.

Я убивал и наслаждался этим, я грабил, я насиловал их женщин,

Я делал все, о чем сейчас жалею, к чему толкала меня жизнь,

Не я избрал свой путь, я лишь звено в цепи, но пьяный крови дух,

Что веселил меня, он не оставит меня здесь, и я дойду до круга,

Где ждут меня отец и дед, где ждет меня моя кровавая подруга.

Что ни хотел, то получил я благодаря мечу и силе,

Благодаря уменью жить,

Но нужно ль это все в могиле,

Ответьте, друга, как мне быть ?

Копить богатства, трясясь над жизнею своей,

Иль быть хозяином себе, не думая о боге,

Не думая о злате, а зная лишь одно,

Что верным мне булатом добуду я и золото и славу

И уваженье всех, и женщин на забаву.

Казалось, что еще хотеть,

Коль есть все, что душа желает,

Но есть и то, о чем она не знает,

Что сердце веселит и без чего нельзя мужчине

Что раздувает ноздри и напрягает жилы.

То, что находятся у викинга в крови,

То, что висит на кончике стрелы,

Стремленье нести смерть и упиваться болью

И обнажая меч, облиться вражьей кровью,

Услышать моря рев и яростные крики,

И находиться в гуще битвы, орудуя мечом,

и успевая увернуться,

Все время пребывать на зыбкой грани бытия,

и помогать усердно тем, кто жаждет в хель вперед тебя.

А если время подошло предстать перед богами

Закончить путь с мечом в руке на самом страшном поле брани.

А норны думают порвать судьбы натянутую нить,

И жизнь прервется безмятежно, что ж, видно, так тому и быть, Кому начертано окончить сталью бренный путь,

Того не удержать, того уж не вернуть

И находясь в кровавом упоенье,

Не слышал я короткой стрелы пенье,

Пронзившей мою плоть.

Лишь видел я ее, примкнувшую к спине коня,

Шатаясь, протянул к ней меч,

И мрак накрыл меня.

Но верю я, что встречу здесь ее,

Прекрасную валькирию, что позвала меня с собой,

Сюда, где Один ждет меня,

Где пир мешается с войной.

Поход в Гардарнки.

Я верю в мощь, но что со мной,

Я забываюсь, не могу понять

Что заставляет повторять опять

В чем слаб я оказался,

О, боги, в чем я ошибался?

И раньше мне казалось,

Что миром правит мощь,

Что длинный меч решает все,

Но прочь, теперь иначе,

Я становлюсь слабее,

Ведь я люблю, и не могу себе признаться,

Что кареглазая славянка, захваченная в плен,

Все цели, устремленья, всё превратила в тлен.

И проходили дни, и море звало нас,

И счастью не было предела,

И вижу я в последний раз,

Казалось мне, все что изведал.

Тем хуже для меня,

Теперь мне лучше в море,

Ведь мне была милей война.

Чем мир-покой у дома.

А здесь я оставляю все,

Беря с собой лишь меч

Но жжет меня тоска

Видений гладких плеч,

И золотые волоса,

Что обвивали мою длань

Лишь будут сниться мне,

Вот в чем моя печаль.

И снова я прирос к веслу,

И парус хлопал надо мной

И снова здесь я пропаду

Я сам хотел судьбы такой.

А старый викинг свой меч точил,

Он правил щит, вострил копье

Настанет день, решится все.

Я помнил час прощанья,

Нет хуже расставанья,

Когда клянешься на крови,

В присутствии людей,

Как тяжело на сердце,

Придет пора, свершится высший суд,

А Один улыбнется, подумав что не вдруг

Он взял в свой славный хирд

Того, кто был безвременно убит.

Он не пытался убежать

Лишь меч свой обнажил,

О, если б повернуть все вспять

О, если б сын мой жил.

И я смотрел, я долго ждал

Мой меч играл в руке

И выбивала искры сталь

И было горько мне.

И смертный бой, и клятвы час,

Передо мной они слились,

Была ли ночь, иль день погас

Я не оставлю ему жизнь.

Я стар, но кряжист как медведь

И здесь я не останусь,

Он гибок, молод, он как песнь,

Но не узнает старость.

Уже в глазах его я замечал

Он не совсем привык к мечу,

Он многого не знал,

Совсем как мой убитый сын,

А то что я ему не дал,

Теперь получит мир.

Я справлю свою месть

И мне немного станет легче

И все узнают эту весть

И разгорится вражда крепче.

Тогда поднимется весь клан,

Посмотрим где сильней мужчины

И чей горящий стан

Покинут и пойдут по миру.

Так думал я, сражаясь,

Я мог давно убить его

И что же мне теперь осталось

Убив, я потеряю все,

Однако предвкушать удар

Мне это не мешало

Ведь я еще не слишком стар

И одного удара мало.

Но меч его скользнул

Ужалил как гадюка

Не отразил, не смог,

Взор мой затмила мука,

Я повалился на колени,

В глазах его лишь удивленье

Успел увидеть я

Перед своим паденьем.

Он словно сам не ожидал,

Теперь он вновь набрался сил,

Но вот сейчас я точно знал

Что он недолго будет жив.

Мы снова закружились в пляске

Блистала сталь и было страшно

Его лицо в кровавой маске

Доспех и щит весьма неважен,

Я так давно не уставал,

Как в этот смертный миг

И я не знал кто виноват,

За что мой сын погиб,

Меня не трогало ничто,

Что может жизнь спасти,

Я видел лишь одно лицо

И вот мой меч его настиг.

Он пошатнулся и упал

Прижав к груди ладонь

Он истекал, я рядом встал

Желая слышать стон.

А он кривил от боли губы,

Сжимая рукоять меча,

И поступил я мудро

Он честно бился до конца.

Хотел бы я, чтобы мой сын

Похож был на него немного

Тогда б не плакал я

Встав у его порога.

Отбросив все, что мне мешает,

Отбросив щит, сжимая меч обеими руками

Пройти сквозь все препоны, все раздавив и уничтожив,

Всех убивая на своем пути, меч щедро напоить

Невинной кровью, и самому напиться страхом, болью

Глазами видеть раны, столь щедро наносимые булатом.

Ушами слышать стоны и проклятья,

Вот все мои желанья, братья.

И больше ничего не надо, лишь быть на поле брани,

Лишь сеять смерть обеими руками,

И пусть стервятники кружатся надо мной,

Не скоро я найду покой.

Глаза его горели адом

Рука терзала меч,

И был он страшен.

И осушив одним глотком

Большую чашу, он продолжал

Немалый свой рассказ.

Но ярости и мощи нашей не было предела,

И город взяли на копье, к Эгиру вынеся ворота,

И бился впереди Железнобокий Олаф конунг

Ужасною секирой, отбросив свой разбитый в щепы щит,

Он вел нас к центру града, где было много золота и славы.

Ничто не в силах было нас остановить,

Как страшно мы сражались,

Захлебывался меч в крови

Не в силах выпить всю,

Смерть хлопала крылами,

Оберегая жизнь мою.

Но франки дрались до конца,

И даже будучи мертвы

Оружие не выпускали,

Сжимая сталь еще сильнее,

Они казались нам смелей

Но викинги сильны войною.

Здесь нету равных нам,

Здесь нету нам препятствий,

Дорвемся мы до власти

До сладких франкских женщин,

До злата, серебра

И увезем с собою

Все что нам дает война.

Мелькали копья, стрелы,

Сшибалась сталь со сталью

И грохотал наш клич,

Ввергая в ужас франков.

И полыхал огонь, сверкала кровью сталь

И принимал я меч на щит

И сам мечом же отвечал,

Для них и стоит жить

У викингов свой путь

И так тому и быть.

И вот проснулась ярость предков,

Вцепился я зубами в щит,

А франк, что бился очень крепко,

Он отлетел, как прошлогодний лист.

Мной овладела жажда,

Что утолить могла лишь кровь,

И выглядел я страшно

И бился, раньше так не мог.

Хрустел костями меч,

Звенел колечками кольчуг,

И мясо кровью запивал,

Не принося особых мук.

Но крови мы хотели больше,

И наконец-то дрогнул франк,

И меч мой сокрушает точно.

Уже и строй их был нарушен,

Уже и бился каждый сам,

И устремились мы к врагам

Под сердца быстрый стук

Разя мечом и ужасающе крича,

И франки уставали,

А руки, закаленные веслом,

Усталости не знали,

Булатный меч кольчуги прорубал,

И брызжа теплой кровью

Очередная жертва валилась мне под ноги.

Но видел я валькирий

Упал вдруг Сигурд Дикий,

И замер там, вдали.

Упал и Харальд Кормщик,

Как он любил драккар,

Сражен был Скегги Ворон

И не помог ему отвар.

Убит был Гудред Скальд,

И кто его не знает,

Те висы, что он сочинял,

Теперь повторит каждый.

Вот кто путь к сердцу знал,

Кто услаждал наш слух,

Кто прославлял нас,

Кто поднимал наш дух,

И становилось легче,

И думалось о многом

Мы забывали про невзгоды.

Свалился Виглаф Славный

Он был мне побратим

И воспылал я местью

И был я не один.

Тот франк, он умер дважды,

А на его кишках

Гадал наш Бьярни Страшный.

И было, братья, так.

Валькирии их унесли с собою

Они закончили свой путь,

А франки помогли им

Теперь у Одина дружина крепче,

Когда он поведет ее,

Им всем немного будет легче

Сражаться с оголтелой тьмой.

Когда наш Олаф конунг поднял секиру

И обратил лицо к богам, благодаря,

Ты вел нас, Один, за собою

Возьми плененных, ведь не зря,

Немногие остались живы,

А жертвы те молчали,

Взирая горделиво на пожары,

Взирая в лица нам,

Что ж, тем больше чести

Потом неспешно продолжал.

А то что мне казалось адом,

В очах предстало светом нам.

Не видно было моря

Кругом лишь были корабли

И гордые носы драккаров

Взрезали волны как ножи.

Хороший удар, нанесенный сплеча

Рвет плоть и слышится стон.

Богатая дань, богатый полон.

Горячая кровь обливает кольчугу,

Враг принял свою смертную муку.

Звон стали, ругань и смертные крики,

Над полем ревет злая музыка битвы.

Разум подавлен кровожадным инстинктом,

Слух услаждается посмертным криком,

Первым успеть меч в ход пустить,

Иначе враг останется жить.

Поле усеяно телами павших,

Тишину и покой навеки обрядших.

И нету в сердцах ни страха ни боли,

И скоро наступит радость покоя,

И обуяет счастья волна,

Добытого кровью врага.

И харалужной сталью меча.

И был он дьявольски могуч,

Иных он рвал как ворон,

Иным светил он из-за туч,

И весело плескалось море,

И отражался солнца свет,

Что рассыпался в звезды,

Иных уж боле с нами нет.

Но вот поднялся ветер,

И тучи скрыли солнце с глаз,

И за огромными волнами,

Уж не увидеть града крас.

И посеревший часовой увидел в море корабли

Стремительные молнии, что рвали все и жгли,

Вздымались мерно весла,

И слышен был сквозь ветер крик,

И подгибались ноги,

Припоминая страшный миг,

А корабли все ближе,

И бьется сердце тише,

И не стихает ветра вой,

Напрасны все молитвы,

Ничто не остановит зло,

Не миновать ужасной битвы,

Но все давно предрешено.

Драконы жаждут крови

Щиты висят через борта,

И пенится волною море,

Уже готовят якоря,

И вспоминаются кошмары

Кровь, черный пепел и мечи

То плыли викингов драккары!

То плыли росичей лодьи!

Под твоей волей я обретаюсь.

Дай телу крепость кольчуги,

Дай мне увидеть вражьи смертные муки.

Направь мой меч в сердце врагу,

Ему умереть я всегда помогу,

Пусть наша отвага и сила,

Обратят брань во вражью могилу.

Пусть рука не устанет,

И моя смерть не настанет.

А если суждено мне погибнуть,

За князя, веру и нашу отчизну,

Об одном лишь прошу,

Не отдай мое тело воронью и врагу.

И прими мою душу,

Если я тебе нужен.

Я споткнулся, упал, и теперь

Лечу непонятно куда,

Впереди мерцает звезда.

Я глянул вниз, вижу грешное тело,

Кругом война, мне что за дело.

Я вспомнил семью, их оставил одних,

И вдруг проснулось желание жить.

Я понял, я не хочу умирать,

Жена обо мне не должна вспоминать.

Но сам я лечу, непонятно куда,

К звезде, что мерцает, за ней пустота.

К черту, плевать, что за рай наверху,

Я не могу покинуть семью.

Усилие воли, задрожала звезда,

Я вспомнил друзей, их имена

Проклятье войне, этой старухе,

Мы убиваем людей, словно те мухи.

Я многих убил, убили меня,

К черту войну, я был как свинья.

Жизнь дорога в мирное время,

В военное жизнь-лишнее бремя.

Вдруг я очнулся, меня откачали,

Попробовал встать, это только начало,

Ранение в грудь – ерунда для мужчины,

Так сказал врач, из тех, кто еще были.

Скоро я снова возьму автомат,

Я не решаю, я просто солдат.

пронзая вражью плоть и наслаждаясь видом трупов и не было спасенья никому, мы не внимали мольбам,

ярость преполняла нас, мы победили, ни потеряв ни воя.

ноздри раздулись от запаха крови и топор в моей длани уводил врага в сверкающие дали.

как одно и как обратился в бегство враг, мы полонили беглецов и воронье опустилось черной тучей на поле,

выклевывая глаза у раненых и мертвецов.

когда столкнулись мы. И была сеча великая, и бился каждый за двоих, не щадя живота своего и не мысля

ни о чем, кроме свободы. Сталь меча моего не знала отдыха, теплая кровь орошала лицо и скинул я кольчугу,

ибо мешала она. Белые рубахи наши покрылись кровью и тела были в ранах, мы ступали по трупам и бежал враг,

как подлый тать. Как гнали мы его и полонили все остатки, захватив добычу великую, много золота и

скота и украшений. И их князь дикий видом и страшный на лицо, сам пропорол свою грудь, стыдясь полона.

И много пили мы медвядяного пития и вкушали яства сахарные, справляя тризну по павшим воям.

я силе великой, окружающей нас. Князь наш подавал пример остальным , бился он как раненый медведь,

уже и конь под ним был убит и сражался он в пешем строю, и меч его не знал покоя, разрубая от плеча

до бедра тела ловкие. И ничего не было в силах спасти их, мы рубились до последнего, внушая страх

и почтение врагам, и малое наше число обратило в бегство врага, заставив их показать спины.

И ликовали мы, смешивая радость победы с горем потери, ибо многие вон сложили здесь свои буйные главы.

Тогда же мы похоронили всех павших по старому обычаю и пепел забрали в городище отдать женам и детям,

дабы выросли они такими же могучими как их отцы и деды. Чтоб также трепетал враг, страшась не числа,

а ярости и силы звериной и непреодолимой каждого.

Разъехались они по чисту полю, сверкая очами соколиными, и съехались по сигналу, ударяя палицами тяжелыми.

И пощербались их палицы, не ранив друг дружку, разъехались они снова, чтобы ударить мечами острыми.

Как по руку сломились мечи острые, и упали клинки на землю, сверкая точно звезды.

И боролись они три дня и три ночи, бросив копья и скинув кольчуги на сыру землю.

И не выдержал враг напора силы медвежьей богатыря нашего, затрещали его кости, подкосились его ноги

резвые и упал он на землю, сотрясая ее. И как упал и боле и не встал, так и остался лежать поединщик,

пока тело его не разорвало воронье. И вражеская рать, увидав как заломали их батыра, обратилась в бегство

и долго гнали мы их и многих убили, а еще больше полонили. И много назначил дани наш князь и исправно

мы получали ее многие годы.

это число. И высади-лись мы у города со стенами могучими и разоряли окрест на многие версты, сжигая

жилища и алча золота и серебра. И не было пощады никому, мы устрашали своим видом и меч мой не знал отдыха.

И осадили мы тот город и взяли штурмом, отдав многих воев в дань смерти. Как страшно бились мы!

Как трещали крыши, пожираемые огнем, ярость наша забыла счет трупам, и взяли мы добычу великую,

несчетное число золотых и серебрянных монет, украшений и женщин. Три дня грабили мы город и никто

не ушел от меча нашего, везде мы несли смерть с собой. И погрузились мы в лодии, оставив позади

дымящиеся развалины и карканье ворон.

сильная рука пробила путь себе во мраке. Кругом был лязг стали и смертные хрипы, мой меч обагрен,

кольчуга красна кровью и каждый мой удар отзывается болью.

Как жадно крыши пожирал огонь, мы в ярости считать забыли трупы и горы тел окровавленных вздымались выше

Тринадцатый воин

Всегда чувствовал себя викингом в душе, точнее отчасти викингом. Ведь не зря же и Овеся меня изобразила меня таковым. Тем более что викинги и скифы, а также многие другие племена по сути и были нашими предками. Мне всегда нравилось противопоставление восточной и северной культуры показанное в этом фильме. Вдобавок древний спецназ из 13 воинов, где каждый имел свою специализацию.

– Очень скоро ты станешь им.”

– Нет, ибн – это значит сын кого-либо.

– Ты назвал меня собакой?

– Нет, я просто хотел сказать что ты разбрасываешь эту грязь как животное.

– Так, значит, теперь я еще и животное?

– Выходит, я еще и глухой вдобавок?

– Что у вас произошло?

– Да, так. Конфликт по поводу рытья канавы. “

О, я вижу отца своего.

о, я вижу мать свою.

О, я вижу своих братьев и сестер.

О, я вижу весь род свой

Вплоть до самого начала.

Занять мое место среди них

В залах вальхаллы, месте,

Где сильные духом будут жить вечно.

Которая вначале звучит как грустно-прощальная песнь, в конце же фильма произносится как бодрый девиз. Викинги не боялись смерти и почитали за честь умереть в бою.

Отец наш небесный, я презрел свои дни, строя многочисленные планы, но такого плана у меня не было. Я прошу тебя только об одном: позволь мне прожить хорошо несколько следующих минут.

За все, что мы должны были подумать, но не подумали; за все, что мы должны были сказать, но не сказали; за все, что мы должны были сделать, но не сделали; молю тебя, Господи, прости нас.

Я часто вспоминаю ее, когда мне грустно.

• Добавить комментарий
• 2 комментария

Android

Выбрать язык Текущая версия v.208.1