Рассказы о том как молитва помогла людям

ТАИНСТВЕННАЯ СИЛА МОЛИТВЫ

У одной женщины была несчастливая тяжёлая семейная жизнь. Муж пьянствовал напиваясь до невменяемости, распутничал, изменяя своей жене, скандалил, дрался – конца этому казалось не будет никогда. Несчастная женщина не знала как выйти из этого воистину заколдованного круга. Она была крещёная, но в церковь не ходила, не молилась, практически ничего не знала о Боге. Доведённая до отчаяния она уже не знала, что и делать. Но тут повстречала свою старую знакомую и всё ей рассказала, та посоветовала ей обратиться к Богу, ходить в церковь, исповедать все свои грехи и старательно молиться.

Знакомая ей сказала, чтобы она читала каждый день молитвы: «Символ веры», три раза «Отче наш», псалом 50-й, «Живый в помощи Вышняго», но самое главное, ей надо читать ежедневно молитву «Богородице Дево радуйся» — 150 раз в день, и добавила, когда человек читает каждый день молитву «Богородице Дево радуйся» 150 раз в течение полугода или года, то какая бы беда не случилась с ним – всё Плохое Прекращается и жизнь человека полностью налаживается к Лучшему, потому что — сама Матерь Божия начинает помогать человеку. Также её знакомая сказала, что нельзя печалиться и унывать, а нужно как можно скорей обратиться к Богу за помощью, и всегда помнить и никогда не забывать, что Бог всегда рядом и всегда готов помочь всем людям, кто попал в беду и обращается к Нему за помощью.

Надо верить Богу, полностью ДОВЕРЯТЬ Ему и не сомневаться в том, что Он никогда не оставит человека в беде и обязательно поможет, и поэтому нужно усиленно молиться. Женщине было трудно и непривычно читать изо дня в день эти молитвы. Но скоро она заметила первые результаты, прибавилось веры, терпения, и она сама увидела силу и действенность молитвы к Богу. Вначале на спад пошла Агрессивность её мужа, он стал Спокойнее, перестал драться и материться. Затем стали отпадать любовницы и он стал все реже и реже выпивать. Постепенно он совсем перестал изменять жене и даже начал удивляться как подобные гадости могли раньше нравиться и привлекать его. В скором времени — он почти перестал выпивать, а если и выпьет иногда, то немного, мало того начинает виновато оправдываться перед женой. Стал по-доброму со вниманием относиться к своей жене. Столь удивительное преображение произошло по молитвам его жены, Божьей помощи и Божьей милости. Бог слышит тех, кто не забывает о Нём. Потому и говорят: «Помни о Боге, чтобы Бог про тебя не забыл»!

Расскажу еще один показательный случай из моей практики как Бог по молитве человека помогает ему. Одна женщина обратилась ко мне за помощью. У неё были очень плохие отношения с мужем, муж постоянно ругался и придирался к жене по всяким пустякам, совершенно не давал ей никакого покоя, она уже была не рада жизни и боялась мужа. Тогда я ей посоветовал молиться за своего мужа и читать Иисусову молитву «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий помилуй раба Божьего (имя её мужа) грешного. Господи, помилуй и успокой его, дай ему хорошее настроение». Читать эту молитву до тех пор, пока её муж не успокоится. Я ей сказал, чтобы она перестала обижаться на своего мужа и полностью простила его, потому что, если она будет продолжать обижаться на мужа, то Бог не сможет ей помочь. Бог повелел всем людям прощать своих обидчиков и молиться за них. Когда её муж опять начнет к ней приставать и ругаться, то пусть она уйдет либо на кухню, либо в ванную и читает старательно, не торопясь эту молитву на своего мужа, час, два, пусть умоляет и упрашивает Бога до тех пор, пока Бог не услышит её молитву и не поможет ей, и успокоит её мужа. Я ей сказал, что вначале, пока она не научилась молиться, ей придется читать подолгу эту молитву, и результат от чтения этой молитвы – это полное успокоения её мужа, если муж её после чтения этой молитвы успокоится —то это означает, что она правильно молилась и Бог её услышал и помог. Для неё главное, надо было самой, лично убедиться в Силе Молитвы, в помощи Божией и хорошо понять то, что Бог есть и всегда помогает людям, когда они просят Бога о помощи. Потом, когда она научится молиться то её муж будет быстро успокаиваться сначала в течении часа, потом через полчаса, а придет время и Бог по её молитве будет успокаивать её мужа за 10 -15 минут. Главное, стараться от всей души молиться и не унывать, и быть настойчивой в своей молитве к Богу. Надо обязательно сходить в церковь на исповедь и покаяться в своих грехах, причаститься Святых Тайн, но главное, надо начинать жить как все верующие люди: постоянно утром и вечером молиться, ходить в церковь, начать соблюдать посты, прочитать Закон Божий и каждый день читать хотя бы одну главу из Евангелия.

Так она и сделала. Потом, спустя год она мне рассказала как она в первый раз упросила Бога ей помочь. Придя домой, она увидела, что её муж как всегда в плохом настроении и начал опять к ней приставать и грубо ругаться. Она не стала как обычно обижаться на него и просто ушла в ванную, закрылась в ней и стала читать молитву, которую я ей дал. Читала долго, больше двух часов, а муж её все ругался и ворчал, потом вдруг наступила тишина. Немного обождав она вышла из ванной и заглянула в комнату. Её муж спокойно и в хорошем настроении сидел возле телевизора, увидев её, он по-доброму улыбнулся ей и сказал: «Я проголодался, может мы чего-нибудь поедим?» И весь вечер был в хорошем настроении. Теперь она каждый день начала молиться за своего мужа Господу, чтобы Он успокаивал его и давал ему хорошее настроение. Через пару месяцев муж стал реже ругаться, через месяца три муж устраивал скандал уже раз, два в неделю, через полгода муж стал ругаться еще реже и скоро совсем перестал ругаться. У него поменялся характер, он стал мягче, добрее, стал внимательнее к жене, стал помогать дома по хозяйству и они начали мирно жить с друг другом. Так женщина на личном опыте убедилась в Силе молитвы и помощи Божией и стала верующим человеком.

Из-за маленькой ранки на стопе правой ноги у моего знакомого, через несколько дней развился сильнейший воспалительный процесс. Случилось это аккурат в майские праздники, нога распухла и посинела, а воспалительный процесс продолжал интенсивно развиваться, опухоль стала подниматься вверх по ноге, всё это стало ясно напоминать процесс гангрены. 5 мая моего знакомого поздно вечером привезли в больницу и положили в отделение, но в больнице царило предпраздничное настроение, поэтому никто его в пятницу не стал осматривать, о нём как бы забыли, потому совершенно естественно никакого лечения не назначили. Воспалительный процесс на ноге напротив только набирал силу и поднимался по ноге всё выше и выше. Мой знакомый разбирался в медицине и хорошо понимал, что это значит, надежды на лучший исход не оставалось, праздники еще только начинались и до их окончания процесс мог принять необратимую форму. В стране была демократия и до простых людей никому не было дела, никто за них не отвечал. Лучшим средством лечения запущенных воспалительных процессов была ампутация и поэтому в больнице, куда попал мой знакомый было много людей, которым совсем недавно ампутировали кому ногу, кому руку. Подобная участь возможно могла ожидать и его. Сами понимаете мало приятного остаться без ноги, оставалась одна надежда, последняя – на Бога. Знакомый был человеком верующим, старался молиться и ходить в храм, исповедывался и причащался, соблюдал посты, поэтому он начал просить Бога о помиловании и помощи. И он вспомнил, что кто-то ему говорил, что если читать 500 раз Иисусову молитву, 150 раз «Богородице Дева радуйся» и так три раза в день: утром, днем и вечером, читать каждый день пока не выздоровеешь, и читать надо очень старательно, для того, чтобы была сила в молитве. Вот так он и начал читать каждый день эти молитвы, читает день, читает другой, читал все праздники, врачи первый раз осмотрели его только 11 мая, когда закончились праздники, но к этому времени наступила стабилизация, воспалительный процесс на глазах остановился, спал и стал уменьшаться, пошел обратно вниз по ноге к ступне, нога стала розоветь, прекратилась боль. Через несколько дней его выписали из больницы, так и не поняв, что это было и только один мой знакомый знал, что было на самом деле и Кто исцелил его ногу. В душе у него поднималась горячая Благодарность и Любовь к Богу.

Один верующий человек лежал в больнице. Как-то раз вечером проходя по коридору он увидел одного пожилого человека, который одиноко, в большой печали сидел на диване. Он подсел к нему и спросил, что с ним, почему он так переживает, тот ответил и показал ему свою ногу, говоря, что его готовят к ампутации. Нога действительно была страшная на вид, вся почернела. Он говорил, что если ему сейчас отрежут ногу, то как он будет жить, куда ему идти, кому нужен старый, немощный инвалид в наше нелёгкое время? Тогда верующий человек рассказал ему про Бога, о том, что Бог людей жалеет, слышит и всегда им помогает. Пожилой человек был с детства крещеный, но не молился, да и молитв не знал и конечно же в храм не ходил. Верующий человек объяснил ему, почему с ним случилась эта беда. Всё потому, что он крещеный, но про Бога не вспоминал, в храм не ходил, а годы шли и уже не много ему оставалось жить на земле. Бог же видя такую жизнь и желая спасения этому человеку попустил ему такую страшную беду, чтобы он очнулся, опомнился и вспомнил о Боге, и начал жить так, как должен жить православный христианин.

Как у нас на Руси говорят: «Что пока гром не грянет – мужик не перекрестится». К сожалению, многие из нас именно так, как этот человек и проводят свою жизнь, забывая за земными хлопотами и заботами про Бога, а потом, когда случается беда не знают куда бежать и у кого просить помощи. Мой знакомый написал ему простые молитвы: «Отче наш, Иисусову, Богородицу, Царю Небесному» и сказал, что нужно просто их читать, как можно больше, с утра и до вечера, и просить Бога о помиловании и исцелении, а также добавил, что ему нужно обязательно дать Богу Обет, что если Господь ему поможет и он выздоровеет, и ногу ему не отрежут, то ему нужно начать жить строго по Законам Божиим, постоянно ходить в храм, соблюдать посты и молиться. Встретив дня через три этого пожилого человека, верующий человек услышал слова благодарности. Ему резко полегчало, короста на ноге отпала, опухоль спала, чернота сошла, а врачи ничего не понимая признали — практическое Выздоровление и отменили Ампутацию, он готовился к выписке. Если бы вы видели глаза этого пожилого человека, который был обречён на инвалидность и страшную участь – и благодаря милосердию и помощи Божией и стал здоровым! Вот так Господь и в наше время помогает всем людям, кто помнит о Нём.

Когда человек прося помощи у Бога — ДАЁТ Ему какой-либо ОБЕТ – то есть твердое ОБЕЩАНИЕ что-то доброе сделать, то Господь веря человеку на слово — ВЫПОЛНЯЕТ эту молитву. Обет, — это обещание Богу сделать какое-либо доброе дело или отказаться либо от каких-нибудь своих дурных привычек, например: перестать пить вино, бросить курить, перестать материться и ругаться, перестать лениться, перестать заниматься блудом и т. д. Или принять Православное Крещение, или начать делать добрые дела, помогать бедным людям и Церкви, в том числе строить храмы и монастыри, либо человек дает Обет Богу, что он отныне будет жить только Честно и по Законам Божиим, или еще какой-либо другой Обет – то тогда Господь исполняет его молитву – просьбу. Но человек теперь уже — Обязан строго исполнить в точности все то, что он обещал Богу.

Пример из жизни. У одного человека смертельно заболела дочь, врачи определили у неё рак и спасти её было невозможно. Человек этот был верующим, пытаясь помочь своей дочери он поехал к старцу Паисию. Тот ему сказал: «Хочешь, чтобы твоя дочь осталась жива и стала здоровой – дай обет Господу, что ты навсегда бросишь курить». Ради жизни и здоровья своей дочери этот человек дал обет Богу и БРОСИЛ курить. И случилось чудо – его дочь начала выздоравливать и полностью выздоровела, её выписали из больницы.

Но человек не сдержал своего слова данному Богу, забыл о своем обещании не курить. Видя, что дочь стала здоровой, года через два – он опять начал курить и тут же через какое-то малое время у его дочери — началось новое, ещё более тяжкое обострение болезни. Опять поехал отец к старцу Паисию и говорит: не помогает Бог, снова дочери очень плохо». А Старец Паисий ему отвечает: Зачем ты нарушил свой обет? Зачем Бога обманул и начал опять курить? Ведь Господь тебе поверил и исцелил твою дочь! А теперь я ничем не смогу тебе помочь. Тебе сигареты оказались – дороже жизни дочери! Сам виноват – не надо было нарушать свой обет! Через несколько месяцев дочь этого человека умерла.

Бог знает наше твердое намерение исполнить Обет, который мы даем Ему. Если мы настроены — РЕШИТЕЛЬНО и тут же, после нашей просьбы начинаем приступать к исполнению своего обещания – то Бог обязательно ИСПОЛНЯЕТ нашу молитву. Но, если Бог видит, что человек, хотя и дает обещание Ему сделать то-то и то-то, но, в глубине своей души не хочет, ленится и не решается выполнить свое обещание или откладывает его на потом – то тогда Господь не исполняет молитвы просящего человека.

Непридуманные рассказы о помощи

Рассказ услышан во время Великой Отечественной войны.

Муж Феодосии Тимофеевны умер от рака. Хотя шла война и был голод, она все вещи покойного раздала на помин души, а себе оставила только его теплую рубашку, которую они вдвоем купили перед войной.

«Пусть лежит на память», – решила она. Живет Феодосия Тимофеевна одна. Тяжело приходится, и тоска по мужу грызет, но терпит, а главное – на Бога надеется.

Как-то вернулась она с ночной смены и слышит, звонит кто-то у входной двери. Открыла. Оборванец на пороге стоит и просит:

– Подайте, мамаша, какую-нибудь одежонку. Покачала головой Феодосия Тимофеевна:

– Нету, милый человек. Давно уже все, что осталось после покойника, раздала людям.

– Поищите, мамаша, – не отстает оборванец, – может, что и найдется. За ради Христа прошу.

«Я ведь все отдала, – думает Феодосия Тимофеевна, – себе только одну рубашку оставила, неужто и с ней расстаться надо?! Не отдам, жалко». Решила твердо. И вдруг стыдно стало: «Стоит вот несчастный, ради Христа просит. Голодный, поди. Отдам во имя Господне».

Открыла комод, вынула аккуратно сложенную рубашку, поцеловала и подала:

– Носи на доброе здоровье.

– Спасибо, родненькая, – благодарит оборванец. – Пошли Господь покойничку Царство

Ушел он, а Феодосия Тимофеевна ходит по комнате и успокоиться не может: рада, что отдала ради Господа, и жалко рубашку. Потом вспомнила, что еще хлеб себе по карточке не получила, оделась и пошла на рынок в палатку.

Идет мимо барахолки и видит оборванца, что к ней приходил. Стоит он рядом с высоким мужчиной, тот мужнину рубашку подмышкой держит, а сам оборванцу деньги отсчитывает.

Обомлела Феодосия Тимофеевна. А оборванец деньги получил – и прямо туда, где из-под полы водкой торгуют. Такого Феодосия Тимофеевна не выдержала, заплакала – отдала за ради Христа последнюю дорогую вещь, и зря, на вино ушло!

Выкупила хлеб и вернулась домой до того расстроенная, что делать ничего не смогла, а легла на диван, покрылась с головой старым пальтишком, да и не заметила, как от печали уснула.

И вдруг слышит, что кто-то легким шагом в комнату вошел и у изголовья остановился. Сбросила она пальтишко с головы, смотрит, кто это в комнату без стука пришел, да и закаменела – Христос перед ней.

Затрепетало сердце у Феодосии Тимофеевны, а Господь нагнулся к ней, приподнял у Себя на груди край одежды и ласково сказал: «Рубашка твоя на Мне».

И видит Феодосия Тимофеевна: правда, мужнина рубашка, та самая, что она за ради Христа оборванцу подала, на Господе надета, и проснулась.

Мария Петровна глубоко почитает святителя Николая, в особенности после того случая, который произошел с ней этим летом. Она собралась к двоюродной сестре в деревню. Раньше у нее не бывала, но в июле дочка с зятем уехали в Крым, оба внука ушли в туристский поход и, оставшись в квартире одна, Мария Петровна сразу заскучала и решила: «Поеду к своим в деревню». Накупила гостинцев и послала телеграмму, чтобы завтра ее встречали на станции Лужки.

Приехала в Лужки, огляделась, а встречать никто не вышел. Что тут делать?

– Сдай, милаша, свои узелки к нам в камеру хранения, – посоветовала Марии Петровне станционная сторожиха, – а сама иди пряменько вот этой дорогой километров восемь, а то и десять, пока не повстречается тебе березовая роща, а возле нее, на бугорочке, отдельно от всех, – две сосны. Сворачивай прямо на них и увидишь тропочку, а за ней гать. Перейдешь гать и снова на тропку выходи, она в лесок приведет. Чуток пройдешь меж берез и прямо на ту деревню, что тебе нужна, и выйдешь.

– А волки у вас есть? – опасливо спросила Мария Петровна.

– Есть, дорогуша, не утаю, есть. Да пока светло, они не тронут, а под вечер, конечно, пошалить могут. Ну, авось, проскочишь!

Пошла Мария Петровна. Она была деревенская, но за двадцать лет жизни в городе отвыкла много ходить и быстро устала.

Вот шла она, шла, будто не то что десять, а все пятнадцать километров прошла, а ни двух сосен, ни березовой рощи не видно.

Солнышко за лес закатилось, холодком потянуло.

«Хоть бы живой человек повстречался», – думает Мария Петровна.

Но вначале, как она шла, встречные были, а теперь – никого. Жутко стало, а ну как волк выскочит. Может, две сосны она уже давно прошла, а может, они еще далеко.

Совсем стемнело. Что делать? Возвращаться? Так до станции только к рассвету доберешься. Вот беда-то!

– Святитель Николай, погляди, что со мной стряслось, помоги, родненький, ведь меня волки на дороге загрызут, – взмолилась Мария Петровна и от страха заплакала. А кругом – тишина, ни души, и только звездочки на нее с темнеющего неба смотрят.

И вдруг где-то сбоку громко застучали колеса.

– Батюшки, да ведь это через гать кто-то едет, – сообразила Мария Петровна и бросилась на стук. Бежит и видит, что справа две сосны стоят, и от них – тропочка. Проглядела!

А вот и гать. Ой, счастье какое!

А по гати стучит колесами небольшая таратайка, запряженная в одну лошадь. В таратайке старичок сидит, только спина видна и голова, как одуванчик беленький, а вокруг нее – сияние.

– Святитель Николай, да ведь это ты сам! – закричала Мария Петровна и, не разбирая дороги, бросилась догонять таратайку, а она уже в лесок въехала.

Бежит Мария Петровна что есть мочи и только одно кричит:

А таратайки уже и не видно.

Выскочила Мария Петровна из лесочка – перед ней избы. У крайней старики на бревнах сидят, курят. Она – к ним:

– Проезжал сейчас мимо вас дедушка седенький на таратайке?

– Нету, милая, никто не ехал, а мы тут, поди, уже час, как сидим.

У Марии Петровны ноги подкосились – села на землю и молчит, только сердце в груди колотится и слезы подступают.

Посидела, спросила, где сестрина изба стоит, и тихо пошла к ней.

Есть сны пустые, а есть особенные, вещие. Вот такой сон я видела в молодости. Мне приснилось, что я стою в полной тьме и слышу обращенный ко мне голос: «Родная мать хочет убить своего ребёнка». Слова и голос наполнили меня ужасом. Я проснулась, полная страха.

Солнце ярко освещало комнату, за окном чирикали воробьи. Я посмотрела на часы – было восемь. Свекровь, с которой мы спали в одной комнате, проснулась тоже.

– Какой страшный сон мне сейчас приснился, – сказала я ей и начала рассказывать. Свекровь взволнованно села на кровати и пытливо смотрела на меня:

– Тебе сейчас приснилось? – Да, – ответила я.

– Что с вами, мама? – изумилась я. Она вытерла глаза и грустно сказала:

– Зная твои убеждения, мы хотели скрыть, что сегодня в девять часов Ксана (моя золовка) должна идти в больницу на аборт, но теперь я не могу скрывать.

– Мама, почему вы не остановили Ксану?

– Что делать?! У них с Аркадием уже трое детей. Он один не может прокормить такую семью.

Ксана тоже должна работать, а если будет малыш, ей придется сидеть дома.

– Когда Господь посылает ребенка, Он дает родителям силы вырастить его. Ничего не бывает без воли Божией. Я пойду и попытаюсь отговорить ее.

Свекровь покачала головой:

– Ты не успеешь: она вот-вот уйдет в больницу. Но я уже ничего не слушала. Не одеваясь, а как была, в ночной сорочке, я набросила на себя пальто, сунула босые ноги в туфли и, на ходу надевая берет, выбежала на улицу.

Ехать было далеко. Я пересаживалась с трамвая на автобус, с автобуса на другой трамвай, стараясь сократить путь, а стрелка часов между тем перешла за девять.

– Царица Небесная, помоги! – молилась я.

С Ксаной мы столкнулись в вестибюле ее дома. Лицо у нее было осунувшееся, мрачное, в руках она держала маленький чемодан. Я обхватила ее за плечи:

– Дорогая, я все знаю! Мне сейчас приснился о тебе страшный сон: чей-то голос сказал: родная мать хочет убить свое дитя. Не ходи в больницу!

Ксана стояла молча, потом схватила меня за руку и потянула к лифту.

– Я никуда не пойду, – плача сказала она. – Никуда! Пусть живет!

Ксана родила мальчика. Он вырос самым лучшим из всех ее детей и самым любимым.

Вначале тридцатых годов в Москве с жильем было очень трудно.

Мы снимали большую комнату за городом у вышедшего из моды писателя, который имел прекрасную квартиру на Спиридоновке, а старую двухэтажную дачу сдавал жильцам.

В это время для загородников самой большой сложностью было отопление. Теоретически дело решалось просто: местные дровяные склады должны были снабжать население дровами и торфом. Но практически получалось так, что они постоянно стояли пустые.

Старожилы поселка и те, кто имел деньги или входивший в силу блат, приобретали топливо, минуя склады, а такие, как наша семья и ей подобные, готовили и обогревались керосинками. Хорошая керосинка для загородников того времени была драгоценнейшей вещью, но приобрести ее можно было лишь по ордеру или с рук за баснословную цену.

Москвичи подобных мытарств не знали, так как к их услугам было центральное отопление, а не имевшие его снабжались углем и дровами.

На писательской даче в числе прочих жильцов жил П. А. С., холостяк лет сорока семи, артиллерийский офицер царской армии, отбывший за свое прошлое несколько лет ссылки. Возможно, в силу этого он работал скромным бухгалтером в какой-то артели. Внешне он был представительный, отличался физической силой, и при этом чуть ли не заикался от застенчивости, вообще напоминал неуклюжего доброго ребенка. Жил замкнуто, но наша мама сумела найти доступ к его сердцу и взяла под свою опеку.

– Он – математик, хорошо образован, владеет языками, – рассказывала нам мама, – верующий глубоко и несокрушимо. Его младший брат – священник, он в лагере, еще есть больная сестра в Пензе. Он им обоим помогает.

Как-то за ужином она нам внушительно сказала:

– У соседа несчастье – артель, в которой он работал, прогорела. В несколько мест ходил наниматься, но ничего не вышло. Недотепа он. Ну-ка, помогите ему устроиться!

– Мамочка, у нас в отделе снабжения есть место, но мне неловко предлагать его твоему протеже, – сказала я.

– Место моего помощника.

Как я и ожидала, все разразились смехом. Мне самой было смешно и совестно представить П. А. в такой роли.

– Ну, насмешила, – сказала мама, – Самой двадцать четыре года, в работе едва разбираешься – и П. А. у тебя помощник. А все-таки скажи, как эта должность называется?

– Он будет числиться счетоводом с окладом, – и я назвала сумму.

Мама ушла и вскоре вернулась со смущенным соседом, который с радостью принял мое предложение.

В нашем отделе П. А-ч вначале вызывал недоверие и удивление своей военной выправкой и хорошими манерами, но его смирение покорило всех, к нему привыкли, стали уважать, хотя, говоря о нем, некоторые сотрудники многозначительно вертели около лба пальцами.

Сидел П. А. отдельно от всех в маленьком полутемном чуланчике, который сам себе облюбовал, и работал так усердно, что даже желчный заведующий отделом был им доволен. О себе уж не говорю: он исправил все мои промахи и так наладил работу, что за его широкой спиной я могла ни о чем не беспокоиться. Особенную симпатию П. А. вызвал у всех трех сотрудниц нашего отдела, которым я кое-что рассказала о его трудной жизни.

Наступила зима. Домой я зачастую возвращалась поздно и, проходя во дворе мимо окон П. А., всегда видела на потолке его комнаты розоватый отсвет от горящей керосинки, которой он обогревался. Но вот уже три дня, хотя морозы крепчали, керосинка в его комнате не горела.

– Какой странный П. А., – сказала я маме, придя домой. – На улице не меньше двадцати градусов, а у него третий день не горит керосинка.

Мама печально вздохнула:

– Потому что прогорела и чинить ее никто не берется. А новую где купить? Нет ни на барахолке, ни на рынке. П. А. ездил. Вот третий день готовлю ему обед на нашей, а отдать ее для обогрева не могу, с чем сами останемся? Он теперь спать ложится в пальто и шапке, а холод в комнате такой, что на полу вода в ведерке замерзла. До чего мне его жалко! А он – веселый, еще меня утешает: «Это Господь терпенью учит, роптать только не надо».

На другой день утром я не успела войти в отдел, как кто-то крикнул:

– Профорг, в местком за ордерами!

Бросив портфель на стол, я опрометью помчалась на второй этаж.

– Сколько у вас человек в отделе, семнадцать? – обратился ко мне председатель месткома.

– Нет, к нам подключили экспортный склад, и теперь – двадцать.

– Все равно ничего не могу поделать, на ваш отдел у меня только один ордер. Сами решайте, кому отдать.

У меня сердце перестало биться: вот бы его П. А.!

Дождавшись, когда П. А. ушел на склад проверять накладные, я собрала в отделе всех, кто был на месте, и, рассказав о трудном положении, в котором он очутился, предложила отдать ордер ему.

– Вы все живете в городе в теплых квартирах и еду вам есть на чем приготовить, а у него насквозь промерзшая комната и никакого топлива.

Поднялся шум, начались возражения.

– Сейчас прошло время буржуазной филантропии, – горячился бухгалтер.

– Зима, керосинка каждому пригодится, – доказывал старший агент.

– Предлагаю лотерею, – старался перекричать всех зав. транспортом. – Кто выиграет, тот и получит, и никаких претензий. Кто за лотерею?

Все мужчины потребовали лотерею, а за П. А. заступились только женщины.

Он вошел в самый разгар спора, который сразу стих. Ему объяснили, что на двадцать человек дали один ордер на керосинку и что после работы этот ордер будут разыгрывать.

П. А. кашлянул, постоял на месте, будто собираясь что-то сказать, но потом повернулся и быстро ушел в свою кладовку.

– Если бы он сильно нуждался в керосинке, то попросил бы себе ордер, а ведь молчит, значит, не нуждается, – резонерствовал бухгалтер.

– Он деликатный, – сказала секретарша.

– Деликатный, деликатный, – перебил ее зав. транспортом. – Просто не имеет особой надобности.

Мои щеки горели, к горлу подступали слезы, но я молчала, чувствуя стену человеческого равнодушия.

– Соня, – позвала меня Евгения Михайловна, – я, Маша и Наталья Сергеевна решили, что если кто-либо из нас выиграет, то ордер отдаст П. А., а вы как?

– Ну, конечно же, отдам и я.

В конце дня зав. транспортом нарезал двадцать беленьких бумажек, написал на одной из них «керосинка», свернул все в одинаковые трубочки и сложил в чью-то шапку.

– Эх, и похвалит меня жена, если к той керосинке, что у нас есть, принесу ей новенькую, – вразвалку подходя к шапке, сказал кладовщик и развернул чистую бумажку.

Чистой оказалась и у меня, и у всех женщин.

– Разбирайте, товарищи, бумажки, разбирайте! – покрикивал зав. транспортом. – Кто еще не брал? Вася, П. А., Пищик, подходите, не задерживайте!

П. А. вынул белую трубочку.

– Тоже пустая? – поинтересовался бухгалтер. П. А. поднес бумажку к близоруким глазам.

– Кажется, здесь что-то написано.

Маша сорвалась с места и выхватила бумажку из его рук.

– Керосинка! – крикнула она. – П. А. выиграл керосинку! Ура! – И весело притопнула ногами.

Когда я после работы вернулась домой, мама встретила меня веселой улыбкой.

– Сейчас П. А. – самый счастливый человек в поселке. Но, принеся керосинку домой, знаешь, куда он сию же минуту поехал? В Теплый, к Споручнице грешных, благодарить за помощь.

– Если бы не Она, разве я мог бы выиграть? – сказал он мне. – Она наша Споручница и в большом, и в малом.

ДОЛГ ПЛАТЕЖОМ КРАСЕН

Наша семья жила под Москвой в Новогиреево, там у нас свой дом был, а Богу молиться мы в Никольское ездили или в Перово, а в свой приходский храм не ходили – батюшка не нравился и дьякон тоже. Господь их судить будет, не мы, но только даже порог храма переступать тяжело было, до того он был запущен и грязен, а уж о том, как служили, и вспоминать не хочется. Народ туда почти и не ходил, если наберется человек десять, то и слава Богу.

Потом батюшка умер, а вскоре за ним и диакон, к нам же нового священника прислали, отца Петра Константинова. Слышим от знакомых, что батюшка хороший, усердный.

Когда первый раз в храм вошел и огляделся, то только головой покачал, а потом велел сторожихе воды нагреть и, подогнув полы подрясника, принялся алтарь мыть и убирать. Даже полы там своими руками вымыл, а на другой день после обедни попросил прихожан собраться и помочь ему храм привести в надлежащий вид.

Нам такой рассказ понравился, и в первую же субботу мама пошла ко всенощной посмотреть на нового батюшку. Вернулась довольная:

– Хороший батюшка, Бога любит.

После этого, вслед за мамой, и мы все начали ходить в свой храм, а сестра пошла петь на клирос. Потом мы с отцом Петром подружились, и он стал нашим частым гостем.

Был он не больно ученый, но добрый, чистый сердцем, отзывчивый на чужое горе, а уж что касается его веры, то была она несокрушимой. Женат он не был.

– Не успел. Пока выбирал да собирался, все невесты замуж повыходили, – шутил он.

Снимал он в Гирееве комнату и жил небогато, но нужды не знал.

Как-то долго его у нас не было, и когда он, наконец, пришел, мама спросила:

– Что же вы нас, отец Петр, забыли?

– Да гость у меня был, епископ. Только-только из лагеря вернулся и приехал прямо в Москву хлопотать о восстановлении. Родных у него нет, знакомых в Москве тоже не нашел, а меня он немного знал, вот и попросился приютить. А уж вернулся какой! Старые брюки на нем, куртка рваная, на голове – кепка, и сапоги каши просят, и это все его имение. А на дворе – декабрь! Одел я его, обул, валенки купил новые, подрясник свой теплый отдал, деньжонок немного, и вот три недели он у меня жил, на одной койке спали, другой хозяйка не дала. Подкормил я его немного, а то он от ветра шатался, и вчера проводил, назначение ему дали. Уж как благодарил меня, никогда, говорит, твоей доброты не забуду. Да, привел меня Господь такому большому человеку послужить.

Прошло полгода, и отца Петра ночью взяли. Был 1937 год. Потом его сослали на десять лет в концлагерь. Вначале духовные дети ему помогали и посылали посылки с вещами и продуктами, но когда началась война, о нем забыли, а когда вспомнили, то и посылать было нечего, все голодали. Редко, редко, с большим трудом набирали посылки. Потом распространился слух, что отец Петр умер.

Но он был жив и страдал от голода и болезней. В конце 1944 года его, еле живого, выпустили и дали направление в Ташкент.

– Поехал я в Ташкент, – вспоминал потом отец Петр, – и думал: там тепло, дай продам свой ватник и хлеба куплю, а то есть до смерти хочется. А дорога длинная, конца нет, на станциях все втридорога, и деньги вмиг вышли. Снял с себя белье и тоже продал, а сам в одном костюме из бумажной материи остался. Холодно, но терплю – доеду скоро.

Вот добрался до Ташкента и скорей пошел в церковное управление. Говорю, что я священник, и прошу хоть какой-нибудь работы. А на меня только руками замахали: «Много вас таких ходят, предъяви сначала документы». Я им объясняю, что только что из лагеря прибыл, что документы в Москве и я их еще не успел запросить, и опять прошу любую работу дать, чтобы не умереть с голода до того времени, пока документы придут. Не слушают, выгнали. Что делать? Пошел у людей приюта просить, на улице-то ведь зима. Гонят. «Ты, – говорят, страшный да вшивый и того гляди умрешь. Что с тобой мертвым делать? Иди к себе!» Стал на паперти в кладбищенском храме с нищими, хоть на кусок хлеба попросить – побили меня нищие: «Уходи прочь, не наш! Самим мало подают». Заплакал я с горя, в лагере и то лучше было. Плачу и молюсь: «Божия Матерь, спаси меня!».

Наконец, упросил одну женщину, и она впустила меня в хлев, где у нее свинья была, так я со свиньей вместе и жил и часто у нее из ведра еду таскал. А в церковь кладбищенскую каждый день ходил и все молился. Не в самой церкви, конечно, туда бы меня не впустили, потому что я весь грязный был, рваный, колени голые светятся, на ногах опорки старые, а главное, вшей на мне была сила.

Вот как-то слышу, нищие говорят, что приехал владыка Н. и сегодня вечером на кладбище служить будет.

«Господи! – думаю, – неужели этот тот владыка Н., которого я у себя в Гирееве привечал? Если он, попрошу у него помощи, может быть, старые хлеб-соль вспомнит».

Весь день я сам не свой ходил, волновался очень, а вечером раньше всех к храму пришел. Жду, а сердце колотится: он или не он? Признает или нет? Молюсь стою.

Подъехала машина, вышел владыка, смотрю – он! Тут я все на свете забыл, сквозь народ прорвался и не своим голосом кричу: «Владыка, спасите!» Он остановился, посмотрел на меня и говорит: «Не узнаю». Как сказал, народ давай меня взашей гнать, а я еще сильнее кричу: «Это я, отец Петр из Новогиреева». Владыка всмотрелся в меня, слезы у него на глазах показались, и сказал: «Узнал теперь. Стойте здесь, сейчас келейника пришлю». И вошел в храм.

А я стою, трясусь весь и плачу. Народ меня окружил, давай расспрашивать, а я и говорить не могу. Тут вышел келейник и кричит: «Кто здесь отец Петр из Новогиреева?» Я отозвался. Подает он мне деньги и говорит: «Владыка просил вас вымыться, переодеться и завтра после обедни прийти к нему».

Тут уж народ поверил, что я и вправду священник. Кое-кто начал к себе звать, но подошла та женщина, у которой я в хлевушке жил, и позвала меня к себе. Истопила черную баньку и пустила меня туда мыться. Пока я мылся, она пошла и у знакомых на владыкины деньги мне белье купила и одежду. Потом отвела мне комнатку маленькую с кроватью и столиком.

Лег я на чистое, и сам чистый, и заплакал: «Царица Небесная, слава Тебе!»

Благодаря стараниям владыки Н., отец Петр был восстановлен в своих священнических правах и назначен вторым священником в тот самый кладбищенский храм, от паперти которого его гнали нищие.

Впоследствии нищая братия очень его полюбила за простоту и щедрость. Всех их он знал по именам, интересовался их бедами и радостями и помогал им, сколько мог.

Один раз, когда я приехал к отцу Петру в отпуск, мы шли с ним красивым ташкентским бульваром.

Проходя мимо одного из стоявших там диванчиков, мы увидели на нем измученного, оборванного человека. Обращаясь к отцу Петру, он неуверенно сказал:

– Помогите, батюшка, я из заключения.

Отец Петр остановился, оглядел оборванца, потом строго сказал мне:

– Отойди в сторону.

Я отошел, но мне было видно, как отец Петр вытащил из кармана бумажник, вынул из него толстую пачку денег и подал просящему.

Мне стало неловко наблюдать эту сцену, и я отвернулся, но мне был слышен приглушенный рыданием голос:

– Спасибо, отец, спасибо! Спасли вы меня! Награди вас Господь!

православного журнала «Преображение».

Мы благодарны всем за поддержку!

Без Бога нация – толпа,

Или слепа, или глупа,

Иль, что еще страшней, –

И пусть на трон взойдет любой,

Глаголющий высоким слогом,

Толпа останется толпой,

Пока не обратится к Богу!

«. важно помнить — современная информационная среда пристально следит за любыми новостями, связанными с Церковью. И здесь я хотел бы сказать не только о журналистах — я бы хотел сказать вообще о людях, представляющих Церковь в глазах мирян, в глазах светского общества. Мы должны обратить особое внимание на образ жизни, на слова, которые мы произносим, на то, как мы себя ведем, потому что через оценку того или иного представителя Церкви, чаще всего священнослужителя, у людей и складываются представления о всей Церкви. Это, конечно, неверное представление, но сегодня, по закону жанра, получается так, что именно какие-то погрешности, неправильности в поступках или словах священнослужителей моментально тиражируются и создают ложную, но привлекательную для многих картину, по которой люди и определяют свое отношение к Церкви.»

Патриарх Кирилл на закрытии V Международного фестиваля православных СМИ «Вера и слово»

«Свобода создала такой гнет, какой переживался разве в период татарщины. А — главное — ложь так опутала всю Россию, что не видишь ни в чем просвета. Пресса ведет себя так, что заслуживает розог, чтобы не сказать — гильотины. Обман, наглость, безумие — все смешалось в удушающем хаосе. Россия скрылась куда-то: по крайней мере, я почти не вижу ее. Если бы не вера в то, что все это — суды Господни, трудно было бы пережить сие великое испытание. Я чувствую, что твердой почвы нет нигде, всюду вулканы, кроме Краеугольного Камня — Господа нашего Иисуса Христа. На Него возвергаю все упование свое»

26 октября 1905 год. Новомученик Михаил Новоселов в письме Федору Дмитриевичу Самарину

Человек всего более должен учиться милосердию, ибо оно-то и делает его человеком. Многие хвалят человека за милосердие (Притч. 20, 6). Кто не имеет милосердия, тот перестает быть и человеком. Оно делает мудрыми. И чему удивляешься ты, что милосердие служит отличительным признаком человечества? Оно есть признак Божества. Будьте милосерды, говорит Господь, как и Отец ваш милосерд (Лк. 6, 36). Итак, научимся быть милосердыми как для сих причин, так особенно для того, что мы и сами имеем великую нужду в милосердии. И не будем почитать жизнию время, проведенное без милосердия.

Copyright © 2012 Православный интернет-журнал “ПРЕОБРАЖЕНИЕ”