Америка молитва священника

Первые шаги в Православной Церкви: двенадцать фактов, о которых нужно знать

Православное богослужение необычно! Некоторые его отличительные черты заметны, как только вы переступаете порог храма, и могут привести в замешательство. Другие его особенности становятся очевидными со временем. Приведу некоторую справочную информацию, которая может помочь вам почувствовать себя на православном богослужении более уверенно: двенадцать фактов, о которых нужно знать, оказавшись в православном храме впервые.

В самом начале службы может сложиться впечатление, что в храме неразбериха: люди проходят в переднюю часть храма, молятся перед иконостасом (рядом икон, стоящих перед алтарем), целуют различные предметы, зажигают свечи, несмотря на то, что уже идет служба. Вообще, когда вы вошли, служба уже шла, хотя на дверях было ясно написано: «Начало Божественной литургии в 9:30». Вы явно смутились, что опаздываете, однако эти люди пришли еще позже и теперь перемещаются по храму. Что здесь происходит?

Благодаря тому, что все находятся в постоянном движении, нет такого момента, когда все сидят на скамьях, кротко ожидая начала входного стиха и поглядывая на стрелки часов, приближающихся к 9:30. Православные верующие могут прибывать в разное время утрени или начала литургии, то есть где-то в продолжение часа. Когда бы они ни пришли, служба наверняка уже идет, но это не мешает им исполнить положенные по прибытию в храм личные молитвы.

Это отвлекает новичков и даже может быть воспринято как неуважение, но вскоре вы начинаете понимать, что это не просто формальность, а глубоко личное проявление веры. Конечно, это не оправдывает тех, кто опаздывает, но, к сожалению, в перечне добродетелей многих православных верующих пунктуальность зачастую отсутствует.

В православной традиции верующие выстаивают почти всю службу. В самом деле. В некоторых православных храмах даже нет стульев, не считая нескольких, стоящих по краям помещения, для тех, кто в них нуждается.

В любом случае, если вам слишком тяжело постоянно стоять, можете присесть. Никто не станет возражать, да и вряд ли кто обратит на это внимание. Со временем вы привыкнете к длительному стоянию.

Можно без преувеличения сказать, что мы часто крестимся. Мы осеняем себя крестным знамением при упоминании Святой Троицы, когда прикладываемся к кресту или к иконе и еще много раз в течение Божественной литургии.

Некоторые осеняют себя крестом трижды подряд, другие, перекрестившись, касаются правой рукой земли. Войдя в храм, некоторые верующие могут подойти к иконе и сотворить «метания» – перекреститься, коснуться правой рукой пола, и, проделав так дважды, поцеловать икону, а затем еще раз повторить «метание».

Со временем это перестанет быть сложным, но поначалу кажется, что это доступно только посвященным, и вы боитесь сделать что-нибудь не так. Будьте спокойны, вам необязательно немедленно следовать их примеру.

Мы крестимся правой рукой справа налево, в отличие от католиков и протестантов – англикан Высокой церкви. Мы складываем пальцы особым образом: большой палец и два следующих соединяются вместе, а оставшиеся два пальца прижимаются к ладони.

Как и всеми нашими действиями, этим Православие побуждает нас исповедывать свою веру. Попробуйте разгадать, какой символ за этим стоит? (Три пальца, сложенных вместе, символизируют Троицу, два пальца, опущенных к ладони – две природы Христа, а также Его сошествие на землю).

Это тоже требует тренировки. Но если поначалу вы будете не совсем точно складывать пальцы, никто не станет обличать вас в ереси.

Как правило, мы не молимся на коленях. Иногда мы падаем ниц. Но не так как падают ниц католики, распластавшись по полу. Мы преклоняем колена, опираемся руками о пол и касаемся его лбом.

Иногда мы делаем земной поклон и тут же поднимается, как во время молитвы св. Ефрема Сирина, которая часто произносится во время Великого Поста. Бывает, что мы поклоняемся и задерживаемся так на некоторое время, как делают в некоторых общинах в некоторых местах Евхаристической молитвы.

Не все делают земные поклоны. Некоторые верующие преклоняют колена, другие стоят со склоненной головой, сидящие могут наклониться вперед и сидеть согнувшись. Робко стоять также не возбраняется. Никто не обратит внимания, если вы не станете падать ниц. Для православия более свойственны разнообразные формы выражения личной религиозности, чем ощущение, что за тобой наблюдают и могут оскорбиться, если ты делаешь, что-то неправильно.

Один из бывших священников Англиканской церкви в Америке признался, что на его решение стать православным больше всего повлиял вид припадающих в земных поклонах верующих. Он подумал тогда, что именно так следует предстоять перед Богом.

Мы целуем святыни.

Когда мы заходим в церковь, мы целуем иконы (у Иисуса принято целовать стопы, а у святых десницу). Вскоре вы обращаете внимание, что некоторые целуют Святую Чашу, некоторые – край риз священника, когда он приходит мимо, причетники целуют его руку, когда подают ему кадило, в конце службы мы все становимся в очередь, чтобы поцеловать крест.

Когда мы говорим, что «приложились» к чему-либо – это означает, что мы осенили себя крестным знамением и поцеловали этот предмет.

Перед причастием мы целуем друг друга («Приветствуйте друг друга лобзанием любви (1 Петр. 5:14) (сегодня в России целование мира сохранилось среди духовенства – прим.ред.). Когда католики и протестанты Высокой церкви совершают «преподание мира», они обнимаются, пожимают друг другу руки, или слегка касаются друг друга щеками – это обычное приветствие представителей западной культуры. У православных другая культура: греки и арабы целуются в обе щеки, славяне – троекратно. Поддайтесь инициативе близстоящих, и старайтесь не столкнуться носами.

На типичное обращение: «Христос посреди нас» отвечают: «Есть и будет». Не бойтесь, если вы забудете, что отвечать. Здесь не произносят обычного для протестантов приветствия: «Мир Господа да пребудет с вами», неуместно будет также сказать что-нибудь вроде: «Какая замечательная у вас церковь». Целование мира – это литургическое действие, знак мистического единства. Беседы и общение оставьте на потом.

К причастию могут приступать только православные, но частички освященного хлеба могут вкушать все.

Во время Евхаристической молитвы Агнец пресуществляется в Тело Христа, а вино в Чаше в Его Кровь. И тут происходит удивительное: священник опускает Агнца в Чашу с вином. Когда мы причащаемся, мы подходим к священнику друг за другом, широко открывая рты, и он дает нам с золотой ложечки частичку хлеба, пропитанного вином. Он также читает над нами молитву, называя наше имя или имя святого, которое мы получили при крещении или миропомазании (таинство принятия в Церковь через помазание священным маслом).

Пройдя мимо священника, мы подходим к алтарнику, который держит корзину с освященным хлебом. Люди берут частички для себя или своих неправославных знакомых. Если вас кто-то угощает частичкой освященного хлеба, не пугайтесь – это не причастие. Это символ братства.

Случайные посетители иногда обижаются, что их не допускают к причастию. В Православии считается, что Причастие шире личных отношений с Христом. Оно удостоверяет вероисповедание исторического православного учения, подчинение определенному православному епископу, и преданность определенной православной общине. Тут нет каких-то привилегий, стать верным Православной Церкви может каждый. Но Евхаристия – это сокровище Церкви, и оно сберегается для тех, кто связал себя с Церковью. Это похоже на откладывание супружеских отношений до брака.

Еще одна причина того, почему мы оберегаем Евхаристию от всеобщего доступа, в том, что мы относимся к ней серьезнее многих других христианских конфессий. Мы верим, что это воистину Тело и Кровь Христовы. Мы не приступаем к причастию, не исповедовавшись в грехах перед священником и не примирившись с другими членами Церкви. Мы воздерживаемся от еды и питья, даже утренней чашки кофе, с полуночи перед причастием.

Итак, мы подошли к теме поста. Когда новички узнают об этой православной традиции, они обычно с трудом в это верят. Мы воздерживаемся от мяса, рыбы, молочного, вина и растительного масла каждую среду и пятницу, а также на протяжении четырех промежутков года, дольше всего во время Великого поста перед Пасхой. В общей сложности это занимает около полугода.

Здесь, как и везде, возможны вариации. Посоветовавшись со священником, люди решают, в какой мере они могут держать эти посты, как с физической, так и духовной точки зрения – чрезмерная строгость вскоре может привести к расстройству и подавленности. Пост это личное дело каждого человека. Как сказал св. Иоанн Златоуст в своей пасхальной проповеди, это праздник для всех, кто постился, и кто не постился: «воздержанные и беспечные, равно почтите этот день; постившиеся и непостившиеся, возвеселитесь ныне!»

Важно отметить, что пост – это не жесткие правила, нарушив которые, вы подвергаетесь страшной опасности, и это не наказание за грехи. Пост – это упражнение для нашего роста и укрепления, лекарство для души.

Посоветовавшись со священником, как с духовным врачом, вы можете выработать такую меру поста, которая будет держать вас в тонусе, но не сломает. Возможно, в следующем году вы сможете осилить больше. Со временем, пережив опыт братского поста совместно с любящей общиной, многие люди обнаруживают, что им начинает нравиться постится.

Мы считаем, что у нас нет одинаковых грехов, они все индивидуальны. Во время литургии нет отдельной исповедальной молитвы. Православные должны регулярно исповедоваться священнику лично.

Роль священника более, чем в других конфессиях напоминает роль духовного отца. К нему не обращаются просто по имени, а произносят перед именем «отец». У его жены тоже есть своя определенная роль матери прихода, и ее тоже называют по особенному, в зависимости от культуры: по-арабски «Khouria», по-гречески «Presbytera», и то и другое значит жена священника, а по-русски «матушка», что означает «мать».

Еще одну особенность составляет Символ Веры, который произносится или поется, в зависимости от прихода. Если вы произнесете по привычке или намерено «И от Сына исходящего», вас никто не поддержит. Филиокве появилось в Символе Веры шесть столетий после его составления, а мы придерживаемся оригинальной версии. Посетители из общин Высокой церкви отмечают, что мы не кланяемся и не преклоняем колена на словах «и воплотившегося».

Также мы не перестаем восклицать «Аллилуйа» во время Великого Поста, как делают монахини англиканской общины, более того, великопостная утреня у нас особенно изобилует этим восклицанием.

Около семидесяти пяти процентов службы занимает пение прихожан. Православные не используют музыкальных инструментов во время службы. Обычно пение ведет небольшой хор, поющий а капелла, степень участия прихожан в пении отличается в разных приходах. Музыкальный стиль также бывает разным, начиная от одноголосного пения в восточных традициях Арабской церкви и заканчивая европейским звучанием четырехголосной гармонии в Русской Церкви, с множеством вариаций между ними.

Это беспрерывное пение поначалу ошеломляет, кажется, что вы ступаете на стремительно движущийся эскалатор, и вас несет в течение полутора часов, пока вы с него не сойдете. Кто-то справедливо заметил, что литургия – это одна беспрерывная песнь.

Каждую неделю поется почти одно и то же, и это препятствует утомлению. Каждое следующее воскресение служба меняется совсем незначительно, основные молитвы и песнопения идут в одном порядке, и вскоре вы уже будете знать их наизусть. Тогда вы начнете ощущать присутствие Божье, что почти невозможно сделать на том этапе, когда вы переключаетесь, то на чтение молитвослова, то на текст литургии, то на изучение приходского листка.

Разве нельзя сказать это короче? Зачем эти лишние эпитеты? Нельзя ли еще раз ужать этот текст, пусть довольно точный и меткий? Но тогда это будет уже не православное богослужение. Православные всегда постараются выразиться как можно пространнее. В православном вероисповедании, молитвы много не бывает, это относится и к другим его аспектам. Когда священник или дьякон возглашает: «Исполним** молитву нашу Господеви…», будьте уверены, что стоять придется еще минут пятнадцать.

Изначально литургия длилась более пяти часов, это показывает, что люди в те времена горели сердцами к Господу. Св. Василий Великий в своей редакции литургии сократил ее продолжительность до двух с половиной часов, а позднее (около 400 года) св. Иоанн Златоуст еще сократил это время до полутора часов. Обычно по воскресеньям служится литургия св. Иоанна Златоуста, но в некоторые дни (воскресения Великого поста, Крещенский Сочельник), мы служим более длинную литургию св. Василия Великого.

Неизменная черта православного богослужения – почитание Девы Марии, «Непобедимой Воеводы» всех христиан. Мы называем ее также Богородицей или Божьей Матерью. Она способствовала нашему спасению, сделав физически возможным воплощение Бога в человека. Но, несмотря на Ее почитание, как сказано в Евангелии: «Се бо отныне ублажат Мя вси роди» (Лк. 1:48), это не означает, что мы верим в волшебные силы Ее или других святых или считаем их полубогами. Когда мы поем «Пресвятая Богородица, спаси нас», мы не рассчитываем, что Она дарует нам спасение в вечности, а просим Ее молитв о нашем заступлении и возрастании в вере.

В каждом православном храме перед алтарем стоит иконостас. Иконостас означает «стойка для икон» и он может элементарно представлять собой большую икону Христа справа и икону Богородицы с младенцем слева. В более обустроенном храме алтарь может представлять собой украшенную иконами перегородку. Некоторые типы иконостасов закрывают алтарь от взоров, кроме тех моментов, когда центральные врата открыты.

По обе стороны от икон, если это упрощенный иконостас, находятся двери с изображенными на них ангелами, они называются Дьяконские врата. Ими пользуются алтарники и другие служители, однако без особой надобности заходить и выходить из алтаря не разрешается. Служителями алтаря – священниками, дьяконами, алтарниками могут быть только лица мужского пола. Женщины могут участвовать во всех остальных сферах церковной жизни. Женский вклад ценится наравне с мужским еще со времен первых мучеников; взглянув в сторону алтаря, всегда можно увидеть Богоматерь и других святых жен. Во многих православных храмах женщины трудятся наравне с мужчинами: управляют хором, пишут иконы, ведут уроки, читают Апостол и участвуют в приходском совете.

Перелистывая Желтые страницы любого мегаполиса, можно обнаружить большое количество православных церквей: Греческую, Румынскую, Русскую, Антиохийскую, Сербскую и множество других. Неужели Православие настолько национально ориентировано? Не являются ли эти разделения свидетельствами богословских распрей и расколов? Отнюдь нет. Все эти православные церкви это одна Церковь. Национальная принадлежность указывает на то, к чьей юрисдикции относится приход и какому епископу подчиняется.

В Северной Америке 6 миллионов православных, а по всему миру их 250 миллионов, поэтому православная община занимает среди всех христиан второе место по величине.

Несмотря на такое национальное многообразие, поразительно, что православие едино в богословских и нравственных вопросах. Православные по всему миру единодушно придерживаются проповеданных апостолами фундаментальных христианских принципов, которые передаются из поколения в поколение епископами – апостольскими преемниками. Кроме того, они верны апостольским устоям морали: аборты, половые отношения вне семьи так же считаются грехом с православной точки зрения.

Кто-то, возможно, объяснит это единство исторической случайностью. Однако, мы объясняем это воздействием Святого Духа.

К чему тогда такое многообразие национальных церквей? Эта национальная принадлежность наглядно отражает географические особенности. Северная Америка тоже представляет собой географическое единство, когда-нибудь у нас также будет единая национальная церковь: Американская Православная Церковь. Так должно было быть изначально, но ввиду сложных исторических предпосылок этого не произошло. Вместо этого, каждая эмигрировавшая в США православная этническая группа произвела свою собственную церковную структуру. Подобное многообразие православных юрисдикций это не более чем временное недоразумение, для преодоления этих ненужных преград ведутся усиленные молитвы и большая работа.

В настоящий момент крупнейшими юрисдикциями в Америке являются Греческая Православная Митрополия, Православная Церковь в Америке (русского происхождения) и Антиохийская Митрополия (арабского происхождения). Литургии во всех них в основном одинаковые, возможно, с некоторыми особенностями в языке и музыке.

Поначалу православие поражает своей необычностью, но со временем это чувство проходит. Все больше и больше начинаешь себя чувствовать в нем как дома, и постепенно оно вас приведет в ваш истинный дом – в Царство Небесное.

Перевела с английского специально для портала «Православие и мир» Марина Леонтьева

Как звучит молитва об упокоении из американских фильмов?

2 Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим,

3 подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды ради имени Своего.

4 Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной; Твой жезл и Твой посох – они успокаивают меня.

5 Ты приготовил предо мною трапезу в виду врагов моих; умастил елеем голову мою; чаша моя преисполнена.

6 Так, благость и милость да сопровождают меня во все дни жизни моей, и я пребуду в доме Господнем многие дни.

«Я не мог оставаться в церкви с исковерканным богослужением»

Беседа с Робертом Джеклином – православным мирянином, в прошлом – католическим священником

Роберт Джеклин на протяжении десяти лет был священником римско-католического ордена Тринитариев (орден Пресвятой Троицы), основанного в XII веке. Он служил в штатах Джорджия, Огайо и на юге Калифорнии. С разрешения Рима он оставил священническое служение и женился. Позднее перешел в Православие. О стремительном падении духовной жизни в Католической церкви после II Ватиканского собора и иных нестроениях, которые побудили его покинуть Католицизм, и о своем пути к Церкви Православной – его беседа с журналистом « Ancient Faith Radio».

– Роберт, вы воспитывались в традиционной католической семье?

– Я родился в городе Питтсбург штата Пенсильвания. Мой отец был римо-католиком; моя мать – греко-католичкой, но, выйдя замуж за отца, стала римо-католичкой. У меня есть два брата и сестра. В детстве было немного опыта Восточной литургической жизни: ходил с дедушкой и бабушкой на службы к греко-католикам, и мне они очень нравились. Но все же прежде всего я воспитывался в римско-католической традиции.

– Учились в католических приходских школах?

– Да, и еще в католической подготовительной школе. Затем я два года служил, а когда служба закончилась, мне захотелось направить свою жизнь по особенному пути. Поступил в семинарию, где два года изучал философию, а потом четыре года теологию.

– Преподавали ли вам восточную патристику?

– Восточную патристику нам преподавал в течение семестра один член общины – католик восточного обряда по происхождению. О чем он, кстати, никогда не задумывался, пока не стал послушником: ему пришлось просить разрешение для вступления в наш орден. Меня так захватил этот курс! Нахлынули воспоминания о дедушке и бабушке, но прежде всего это было первое глубокое знакомство с Востоком. Конечно, мы говорим сейчас о восточно-католических церквях.

– Верное название. Но этот курс дал мне прекрасные базовые знания.

– Вы были рукоположены в священника ордена Тринитариев. Почему выбрали этот орден?

– Мы были миссионерами, и я чувствовал, что именно этим хотел заниматься. Родители, правда, желали, чтобы я стал епархиальным священником: был ближе к дому и мог бы чаще с ними видеться. Я же хотел принадлежать миссионерской группе священников и братьев, поэтому присоединился к ордену.

– Вы говорили, что вам пришлось столкнуться со многими переменами, связанными с решениями II Ватиканского собора, – и в частной жизни, и в вашем священническом служении. Можно ли сказать, что вы выросли католиком формации до-соборной, до II Ватикана?

– Но ведь вы знали, на что идете, становясь священником после II Ватиканского собора. Хотелось бы, чтобы вы рассказали о тех переменах, которые оказались самыми разрушительными – и для вашей духовной жизни, и для жизни всей церкви.

– Когда меня рукоположили в 1968 году, «Novus Ordo Missae» [1] еще не был введен, поэтому первый год я служил мессу половину на латыни, половину на английском. Но со временем изменения в богослужении не только стали беспокоить верующих – люди просто перестали чувствовать себя комфортно на мессе и не считали нужным на нее приходить. Это пагубно сказалось на нашей общине. Радикальные изменения коснулись и устройства ордена: я был свидетелем того, как многие из моих собратьев крайне разочаровались и ушли, подчас без официального разрешения Рима, и некоторые женились. Я видел разрушение моей общины. Для меня это было печальнее всего, потому что 18 лет это была моя жизнь, мой дом, моя семья – и вот все трагически распалось.

– А почему переход от латыни к английскому видится столь контрпродуктивным?

Новый чин изменил мессу до неузнаваемости! Она стала похожа на протестантскую

– Если бы они взяли Тридентскую мессу и перевели ее с латыни на английский, то не было бы особых проблем. Но новый чин изменил мессу до неузнаваемости! Если бы, к примеру, католик, умерший в 1945 году, пришел на мессу в 1972 году, он бы ее не узнал!

– Независимо от языка. Традиционная Тридентская месса была полностью уничтожена. Если помните, чин «Novus Ordo» был составлен при участии восьми протестантских священнослужителей. Им разрешили внести свой вклад в составление новой мессы. Все строго католическое, все связанное со старой мессой было отброшено!

Интересно, что после моей женитьбы среди наших друзей появилась одна лютеранка. Вскоре она вышла замуж за католика. После их свадьбы мы были приглашены на торжество, и она призналась мне: «Ваша (католическая) служба такая красивая! Она напомнила мне нашу лютеранскую службу!» Видите, как сильно была испорчена месса за каких-то несколько лет.

И Иоанн Павел II, и Бенедикт XVI были частью прогрессивного, реформаторского движения в церкви

– Будущий папа Бенедикт XVI, в то время отец Ратцингер, был теологом из так называемой «Рейнской группы». И он был прогрессивным деятелем. Как признается сам понтифик, он поддерживал то, как проходил собор, как принимались документы и формировалось новое богословие церкви. Отец Ратцингер участвовал во всех тех переменах. Молодой епископ из Польши – будущий папа Иоанн Павел II – тоже был прогрессивным. Они оба открывали дверь к новому. Как говорил папа Иоанн XXIII: «Мы должны открыть окна, чтобы впустить немного свежего воздуха в церковь». Архиепископ Лефевр был традиционалистом. Они притесняли его и тех отцов, которые его поддерживали. Да, говорю совершенно искренне, что они оба – Иоанн Павел II и Бенедикт XVI – были частью прогрессивного движения в церкви того периода.

– Не многие видят их в таком свете теперь.

– Тем не менее, это так. Бывает, что человек делает что-то и приходит от этого в восторг, но с течением времени он видит плоды своих трудов, начинает задумываться и пересматривает свою деятельность с самого начала. Именно так и произошло с двумя предыдущими понтификами.

– Я где-то читал признание папы Бенедикта, что II Ватиканский собор зашел слишком далеко.

– И это всё равно, что «запирать дверь конюшни, когда лошадь уже украдена».

– А каковы последствия.

– Достаточно посмотреть на удручающую статистику по Католической церкви за последнее время.

– Количество священников, монашествующих и мирян сократилось в ужасающих размерах. Если до II Ватиканского собора считалось, что регулярно посещают мессу как минимум 65% католиков, то сегодня это от одной четверти до одной трети католиков – 25–33%.

– Я видел и такую ошеломляющую статистику: сегодня 65–70% католиков считают, что Евхаристия – всего лишь символ. Одно из самых фундаментальных, бессмертных учений ранней Церкви – о том, что в Евхаристии преподаются истинные Тело и Кровь Христовы. И в это не верит подавляющее большинство современных католиков…

– Увы, это именно так.

– Число католических средних школ и университетов сократилось, и этот список можно продолжать.

Число католичек, делающих аборты, равняется числу женщин-некатоличек, делающих аборты. Это довольно пугающая ситуация

– Кроме того, согласно исследованию, проведенному четыре-пять лет назад, число католичек, делающих аборты, примерно равняется числу женщин-некатоличек, делающих аборты. Это довольно пугающая ситуация. По всем этим причинам я стал понимать, что церковь, в которой родился и воспитывался, больше не является Церковью. Стало быть, ту духовность и религиозность, в которой я вырос, мне надо искать где-то еще.

– Что же в итоге побудило вас к действию: какое-то особое событие, кризис или все вместе?

– Это было все в совокупности. Но еще и событие: сексуальные скандалы в Католической церкви, вспыхнувшие в 2000 и 2002 годах.

– Сколько лет к тому времени вы были уже священником?

– К тому времени я уже не был священником.

– Понятно, вы оставили священство еще раньше. А слышали ли вы о чем-нибудь подобном в годы вашего священства или учебы в семинарии?

– Как был воспринят ваш уход? Вы были не первым, кто ушел, но как к этому отнеслись иерархи?

– Я встретился с главой ордена и сказал, что собираюсь в отпуск, чем ошеломил его. Ясно помню ответ: «Но Боб, у нас на вас были такие большие планы». Я ответил, что мне надо подумать, побыть вне общины и сделать перерыв в служении. Он решил, что это всего на год, и хоть и нехотя, но отпустил меня. Через девять месяцев я позвонил и сообщил главе ордена, что уже не вернусь и что прошу освободить меня от обетов, чтобы снова стать мирянином. Это не было встречено благосклонно. Причиной его недовольства был тот факт, что они, как оказалось, собирались сделать меня заместителем главы провинции Западного Побережья – самым молодым во всей огромной провинции. Вот такие у них были «большие планы» на меня. Мы расстались с ним не в очень хороших отношениях, но теплое, дружеское общение сохранялось со многими моими бывшими собратьями-священниками.

– Оставив священство, вы встретили свою супругу и вступили в брак в Католической церкви как полноправный католик?

– И вы оставались верным католиком впоследствии? Расскажите об этом.

Он читал анафору по-своему, используя слова, которых нет ни в одном католическом служебнике!

– Да. В одном из приходов в Сан-Диего моя жена Пег и я возглавляли катехизаторскую программу, в которой обучалось 1500 детей. У нас была необычайно активная деятельность в этом приходе. Но произошла одна неприятная история. У нас был близкий друг-священник, который преподавал в Международном университете в Сан-Диего. Он приезжал и совершал мессы в нашем приходе, потому что нам не хватало священника. Но мы стали замечать, что он читал анафору по-своему, используя слова, которых нет ни в одном католическом служебнике! Так продолжалось какое-то время. Наконец мы с женой посмотрели друг на друга и решили: «Продолжать это больше не можем». После мессы мы встретили его на улице, обняли и сказали: «Прости нас, но мы не можем больше сюда приходить из-за того, что ты делаешь». Это был конец моего посещения месс по новому чину.

Что же было нам делать? У нас двое детей, которых мы воспитывали в вере. И случилось так, что я в газете прочитал об Обществе святого Пия X. Я знал, что оно было связано с архиепископом Лефевром, но мало слышал об этой организации и о самом архиепископе, кроме того, что он был вроде диссидента. Позвонили в колледж в Канзасе и получили адрес в Карлсбаде, где они проводили мессы. Приехали к ним и сразу почувствовали себя как дома. И мы были частью этого движения традиционалистов с 1980 по 2001 год.

– Это очень интересная история. Католическая церковь рассматривала это движение как находящееся вне ее. Лефевр был епископом Дакара (Сенегал). Он также был апостольским визитатором всей Северной Африки, членом Конгрегации отцов Святого Духа [2] и ее главой. Он видел, как жители Северной Африки теряли веру в связи со всеми переменами, которые принес II Ватиканский собор, и поэтому сказал: «Я не могу это продолжать». И еще он сказал: «Вы знаете, что я собираюсь сделать: уйти на покой и обосноваться в какой-нибудь маленькой квартирке, где смогу частным образом совершать мессу и спокойно дожить свой век». Несколько семинаристов подошли к нему: «Мы слышали о вас и о том, что вы сторонник традиционной мессы. Мы хотим узнать традиционную мессу, обучиться на священников и затем ее служить».

– В то время служение традиционной Тридентской мессы на латыни запрещалось Католической церковью или нет?

– Тридентская месса была, можно сказать, упразднена. Разрешалось совершать только мессу по чину «Novos Ordo». Лефевр собрал этих молодых людей в Риме и стал сам их обучать. Со временем их число увеличилось, и он стал искать место, где бы они получили хорошее католическое богословское образование. Архиепископ поехал в Швейцарию и, с помощью своего друга, смог выкупить старый монастырь, который уже давно опустел. Там он организовал свою первую семинарию.

– Ему было где-то около 70. Лефевр умер в 1991 году в возрасте 81 года [3] . Когда в Риме услышали о семинарии, то сначала обрадовались. Они прислали туда визитаторов, чтобы проверить, не происходит ли там что-либо несовместимое с верой. Но визитаторы ничего такого не нашли и вернулись в Рим с положительным отчетом, какую замечательную работу проводит Лефевр. Но местные, особенно французские епископы, были им недовольны, потому что он привлекал к себе множество семинаристов, в том числе и из их семинарий. Им не нравилась идея традиционной мессы, поскольку они всецело были преданны официальному Риму. Епископы сильно надавили на Ватикан, и тот осудил Лефевра. Ему сказали, что он больше не имеет права ни набирать семинаристов, ни рукополагать священников и должен закрыть свою семинарию. Тогда его временно запретили, надеясь, что таким образом движение сойдет на нет.

– Каждый римско-католический епископ канонически имеет право рукополагать священников? Не должен ли он для этого просить разрешение у священноначалия?

– Не должен. Но проблема в том, что у архиепископа не было своей епархии. Он не был епархиальным епископом. Скорее, был «епископом-бродягой». Его семинария была своего рода «международной семинарией», не закрепленной за каким-либо городом или районом. Итак, его запретили, но движение не сошло на нет. Оно еще больше укрепилось. Семинаристов приходило все больше и больше, он рукополагал 20–25 священников в своей семинарии ежегодно, в то время как другие европейские семинарии рукополагали только 2–3 в год. Ситуация дошла до критической точки 29 июня 1988 года. Лефевр долго просил у Рима разрешение на рукоположение традиционного епископа, то есть такого, который мог бы ездить по миру, посещать приходы традиционалистов, совершать конфирмацию над детьми, рукополагать священников. Рим постоянно повторял: «Хорошо, мы сделаем это в будущем…»

– Рим запретил его, но он продолжал служить?

– Церковь называла его «непокорным». Но в 1988 году Лефевру пообещали епископа. Рим говорил примерно так: «Мы поставим его в марте… В апреле… В мае… Нет, подождем до августа». И Лефевр ответил: «Мне осталось жить недолго. Я уже очень стар и боюсь, что после меня не останется епископа, который продолжит исполнять мою работу, и мое дело умрет со мной». Он вместе с одним бразильским архиереем посвятил четырех викариев. Но у них нет юрисдикции. Они могут только разъезжать в миссионерских целях и совершать традиционные таинства. Вот в это время Рим отлучил Лефевра, отлучил четырех епископов, всех священников, и миряне тоже думали, что их отлучили.

– Но это движение все равно продолжало расти…

– Кем вы и ваша семья считали себя в то время? Вы были членами церкви официального Рима или традиционалистами?

– Мы были традиционалистами.

– А вы были отлучены от церкви в то время?

– Нет, миряне все же не были отлучены от церкви. Даже богословы Ватикана это признавали. Они подтверждали, что по-прежнему действенны наши таинства и мы по-прежнему «исполняем наше обязательство», посещая воскресную мессу.

– Поясните, как таинства остаются действительными у священника или епископа, который был официально отлучен Католической церковью.

– Действительными считаются таинства, совершаемые священником или епископом, который был правильно (канонически) рукоположен или хиротонисан.

– С точки зрения механического возложения рук?

– Именно. Каждый из четырех епископов и все священники «правильно» рукоположены и хиротонисаны. Они рукоположены и хиротонисаны не «юридически» и не «по закону». Но каждая месса, которую они служат, действительна, и каждое совершаемое ими таинство действительно.

– Это сложный вопрос в Католической церкви ввиду ее особого понимания апостольского преемства. По сути, нельзя отлучить от церкви епископа, который был правильно хиротонисан, даже если он ушел из католицизма?

– У отлученного епископа не отнимается апостольская благодать совершать таинства и рукополагать. Если он рукоположен и хиротонисан, то это на всю жизнь.

– Да. Вот пример из моей жизни. Меня освободили от обетов бедности, целомудрия и послушания, то есть я стал мирянином для церкви. Но в случае чрезвычайной ситуации, например войны, стихийного бедствия, я все еще могу совершать мессу или отпускать грехи, если больше некому будет это делать. Во мне как бы осталось священство, поскольку Католическая церковь верит, что рукоположение совершается на всю жизнь.

– Как вы думаете, не поэтому ли иерархи Католической церкви в свое время (под давлением) признали таинства Восточной Православной Церкви действительными?

– Все тот же механический взгляд они перенесли на православных.

– То же самое и со старокатоликами, потому что это относится к апостольскому преемству.

– В двух словах, как и почему католики не считают таинства англикан действительными?

– Потому что ординал Англиканской церкви для рукоположения священников и посвящения епископов был так изменен, что больше не отражает истинную жертвенную власть священников, как это издревле видела Церковь, и поэтому Католическая церковь не считает англиканские рукоположения действительными.

– То есть эта таинственная передача апостольской власти через возложение рук была нарушена?

– Да, поэтому, грубо говоря, когда в Англии в XVI веке умер последний католический епископ, рукоположенный до разрыва с Римом, это был конец. Ведь каждый последующий епископ был посвящен через новый ординал.

– Спасибо за объяснение. Наша Православная Церковь понимает апостольское преемство по-другому, не как механическое возложение рук. Но вернемся к вам. Вы были в движении традиционалистов, а что случилось потом?

– Я очень тяжело заболел в 2001 году. Был не в состоянии куда-либо ходить, но почему-то меня привлекла православная церковь, которую я видел, двигаясь по автостраде. Посетил эту церковь несколько раз и был просто покорен. Словно снова попал в детство и оказался в храме моих дедушки и бабушки во время Литургии, хотя в моем случае службы служились на английском, а у дедушки и бабушки они служились на церковнославянском. Было ощущение, что Бог привел меня в эту церковь, и я продолжал в нее ходить. В июне 2003 года наконец решился принять Православие и присоединился к Церкви через миропомазание.

– Здесь мне хотелось бы обратить внимание вот на что. Вы родились и выросли римо-католиком, обучались в католических школах, окончили семинарию и поступили в орден Тринитариев. Стали священником, католиком-традиционалистом. И в итоге оказались в местном приходе Православной Церкви. Должны были быть проблемы, с которыми вы боролись!

– Мои мысли и решение были очень просты. В Католической церкви папа всегда являлся объединяющим фактором. Но я увидел своими глазами, что в Католичестве больше этого не осталось. Все страны мира теперь имеют Конференции католических епископов. Папу как объединяющий фактор заменили этими Конференциями, которые во многих случаях установили свои собственные правила, часто противоречащие тому, что говорит Ватикан.

Я сказал себе: «Больше не верю, что папа является объединяющей силой в церкви». И в Православии меня привлекло, помимо прочего, отсутствие объединяющей личности, если можно так выразиться. Православная Церковь едина в вере и не обязательно едина в юрисдикции.

– Были ли у вас другие вопросы, касающиеся духовности, благочестия? Видите ли отличия в почитании Богородицы в Восточной Церкви и в Западной?

– Уверяю вас, почитание Богоматери куда более органично и целостно явлено в православном богослужении, нежели в католическом.

Духовность в Православной Церкви не юридическая – в католицизме она именно такая: это видно по исповеди

– Так было еще до II Ватиканского собора… Сколько раз мы вспоминаем Божию Матерь на православной службе! Такого в католической службе просто нет. Это во-первых. А во-вторых, духовность в Православной Церкви не юридическая во многих отношениях. В католицизме она именно такая. В Православии основное внимание направлено на единение человека с Богом. Например, если вы хотите исповедаться в Католической церкви, то заходите в храм и объявляете: «Я пришел на исповедь!» Затем вы оглашаете свои грехи, и не только чем согрешили, но и сколько раз. И это очень важно. Вы говорите священнику не «Отче, в последнее время я стал обманывать чаще, чем раньше», а «Я солгал 12 раз». Исповедь в Православной Церкви – это скорее процесс исцеления души, по моему мнению. Здесь нет чувства «законничества». Тут более «открытая» духовность.

– На Востоке «практическому мистицизму» разрешается быть в Церкви. Не всё может вместиться в систематическое богословие…

– Я очень люблю мистическую сторону в нашей православной вере. Это можно всё время видеть в нашем приходе: как люди реагируют на иконы, молитву, Евхаристию. Такая мистическая, «домашняя» духовность, и ее так приятно наблюдать.

– И у нас до сих пор сохранились древние традиции богослужения и молитвы: молитвенное правило, Иисусова молитва – это не то же самое, что «розарий» у католиков. Мы сохранили всё это в неизменном виде. Уверен, что в кругах католиков-традиционалистов всё еще придерживаются этих традиций, но порой, разговаривая с современными католиками, сомневаешься, понимают ли они, что значит быть истинным католиком.

– Не думаю, что они всё еще понимают это. Сам папа Бенедикт признал, что последние 40 лет катехизация в Католической церкви была ужасной. То есть сейчас живет много католиков, которым за 40 и 50 лет, и они не имеют духовного фундамента.

– Яркий пример: 65–70% католиков не верят в истинное присутствие Христа в Евхаристии.

– И что же они передадут своим детям?

– И, конечно, ключевой фактор – это понимание апостольского преемства как передачи всей веры, какой она была нами получена. Поэтому мы не можем быть православными и при этом не верить в истинное присутствие Христа в Евхаристии.

После II Ватиканского собора духовность изменилась, богослужение изменилось, церковь изменилась

– Конечно. И хотя многие католики сегодня говорят, что между Католической церковью до и после II Ватиканского собора нет никакой разницы, на самом деле она есть – и очень существенная. Духовность изменилась, богослужение изменилось, церковь изменилась. Если в наши дни зайти во многие новые католические храмы, то не почувствуете атмосферу святости. Придите в наш приход – и почувствуете дух святости сразу, уже при входе. Это нельзя опровергнуть. И чувство святости ощущают все.

– Мы понимаем Литургию как общее дело верующих… Участие людей в союзе…

– Это то, что Католическая церковь пытается делать всё время после II Ватиканского собора: участие, участие, участие… Но оно не возымело большого эффекта. В некоторых приходах очень хорошо, но по большей части – нет.

– Хотел бы в заключении оговориться, что целью нашей беседы была отнюдь не критика Римо-католической церкви, как это может кому-то показаться. Мы просто хотели разобраться, почему вы решили оставить католичество и перейти в Православие.

– Это правда. И еще, Кевин, хотел бы сказать, что моя семья остается в лоне Католической церкви. Пока я один в семье принял Православие, а мои жена и дети – католики. Мне по-прежнему очень дороги католики. Это была моя церковь на протяжении 60 лет, но сейчас я чувствую по отношению к этой церкви большую печаль.

беседовал Кевин Аллен, Перевел с английского Дмитрий Лапа

11 января 2016 г.

Публикуется с незначительными сокращениями.

[1] Новый чин мессы, введенный в 1969 году папой Павлом VI. – Здесь и далее примеч. пер.

[2] Полное название организации: «Конгрегация Святого Духа под защитой Непорочного Сердца Пресвятой Девы Марии».

[3] Неточность: на самом деле архиепископ Лефевр (29.11.1905 – 25.03.1991) скончался в возрасте 85 лет.

скрыть способы оплаты

скрыть способы оплаты

Беседа с православным священником Фомой Дицем, в прошлом – католиком «В Православие нужно вжиться»

Беседа с православным священником Фомой Дицем, в прошлом – католиком

Священник Георгий Максимов

Может ли человеческое стать фундаментом веры? Как говорить с инославными: твердо стоя в Истине или ища компромиссов? Нужно ли бояться слова «ересь»? В чем миссия православных на Западе? Схиархим. Гавриил (Бунге): «Нам надо возвращаться к своим корням»

мон. Корнилия (Рис) «Нам надо возвращаться к своим корням»

Беседа со схиархимандритом Гавриилом (Бунге)

Беспрецедентным чудом Господним будет приход всех к византийскому Православию, потому что есть целая культура, которая этому противостоит. Люди должны вернуться к своему собственному Православию, к своим исконным традициям. Праздник музыки на руинах веры

Записки из французской провинции Праздник музыки на руинах веры,

или Размышление «о соли, потерявшей силу»

(Записки из французской провинции)

«А у нас в современной церкви уже не исповедуют и проповедей с амвона не читают – это всё в прошлом», – то ли с горечью, то ли с гордостью сказала старушка…

Подпишитесь на рассылку Православие.Ru

Рассылка выходит два раза в неделю:

• В воскресенье — православный календарь на предстоящую неделю.
• Новые книги издательства Сретенского монастыря.
• Специальная рассылка к большим праздникам.